Альманах «Соловецкое море». № 11. 2012 г.

«Cлава Богу за всё!»

_{Воздвижение креста новомученикам Соловецким у подножия Секирной горы. Святейший Патриарх Алексий и архимандрит Иосиф. 1992 г. Фотография О. Каплина}

Ваше высокопреподобие, дорогой отец Иосиф! Вы духовно направляете Товарищество Северного Мореходства, внимательно следите за работой Морского музея. Ваши интервью в альманахе «Соловецкое море» стали традиционными. Читатели ожидают продолжения бесед о проблемах вечных и всегда актуальных. Как Вы себя чувствуете? Чем живете?

Могу сказать словами Иоанна Златоуста: «Слава Богу за все!» В период своей болезни я убедился в том, что Господь, с одной стороны, дает крест, и потом Сам же помогает его нести. Он посылает столько различных милостей и обстоятельств, в которых явно дышит чудо Божие, ибо по-другому это бы и не произошло. Вот так я себя чувствую. А живу надеждой на то, что рано или поздно Господь сподобит прибыть на Соловки, повидаться со всеми, помолиться и пообщаться. Очень этого желал бы, а уж будет Господу угодно содействовать моей немощи в исполнении этого моего сердечного желания или нет — во всем и всецело полагаюсь на Его святую волю и не хочу от себя творить ничего. Христианство соединяет справедливость и любовь. Судья должен быть милосердным, воин — великодушным к побежденному врагу.

Как, на Ваш взгляд, может соединять современный пастырь любовь к пастве с ненавистью ко греху, к которому постоянно возвращается кающийся грешник? Как не впасть в уныние от неизбежного грядущего Божьего суда и не стать беспечным от чрезмерного упования на милосердие Господа?

Пастырю в назидание, дабы он не забыл, кто он есть и как должен себя вести, во время иерейской хиротонии дают крест, на обратной стороне которого написаны слова апостола Павла из Послания Тимофею: «Будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1 Тим. IV, 12) — вот кем должен быть пастырь для пасомых: самой жизнью своей наставлять вверенную ему паству, не словами только, но, сказано, — жизнью являть образец для подражания. Приведу только один пример. В житии святого праведного Алексия Мечева мы читаем, что когда смертельно заболела его матушка (супруга. — Ред.), он стал горячо молиться Богу о ее исцелении. Она же просила его не молиться, так как чувствовала, что таков ее крест — уйти из жизни, претерпев страдания и болезнь. Вскоре она отошла ко Господу. Отец Алексий сильно скорбел по этому поводу. И вот однажды к нему пришел отец Иоанн Кронштадтский, чему отец Алексий очень обрадовался и спросил его: «Отче, вы пришли разделить со мной мою скорбь?» «Нет, я пришел дать тебе один совет, — ответствовал ему праведный отец Иоанн Кронштадтский, — забудь свою печаль, выйди к народу и посмотри, как он скорбит и страдает». Отец Алексий так и поступил. Он вышел к народу и всей последующей своей жизнью старался разделить с ним его тяготы и убедился, что действительно скорби народа превышают его собственные. И когда он молился вместе с народом в храме, то многие, кто ему сослужили, выражали сомнение в том, стоит ли так самозабвенно сострадать чужому горю. На что он неизменно отвечал: «Этот мой народ — у меня в моем сердце». Святые праведные отец Алексий Мечев и отец Иоанн Кронштадтский показали нам, священникам XXI века, каким нужно быть пастырем: взять крест своей паствы и нести его вместе с нею. Другой пример любящего пастыря оставил архимандрит Иоанн (Крестьянкин): он, образно говоря, как бы носил душу, словно любящая мать, всякого обращавшегося к нему за помощью человека. Что же касается исполнения церковных канонов, то здесь отец Иоанн Крестьянкин был непоколебим и строго соблюдал все церковные постановления и каноны. И каждому, кто приходил с подобными проблемами, он с любовью делал внушения и не отпускал неутешенным.

Многим деловым людям, вероятно, знакома потребность замкнуться в себе, спрятаться в «монастыре собственного духа», во внутренней клети собственной души. Нет ли противоречия между «уходом в затвор» для своего личного спасения и служением народу, своей Родине? Другими словами, для каждого ли русского человека быть патриотом в сегодняшнем мире — посильная задача, или же Россия обречена ждать своего героя?

Полагаю, что в этом случае православным верующим людям надо объединяться вокруг своих пастырей и правящих архиереев и не ждать героя, который придет и поведет за собой неизвестно куда, как это сделали когда-то большевики. Надо объединяться только вокруг Христа и с Его помощью, Его силою и упованием на Него совершать все преобразования в обществе. Лишь тогда все проблемы и скорби будут для нас легче, когда мы будем всецело уповать на Господа Бога и Пречистую Его Матерь.

Дерзну спросить, что такое понятие Родины для Вас, отец Иосиф?

Чувство Родины дал Господь мне пережить в 2006 году, когда я был на реабилитации в Германии. Там я почувствовал, что такое Родина. Когда после некоторого лечения я стал понемногу выздоравливать и даже выходить на прогулки, видеть окружающую природу, ухоженные парки, то вдруг стал понимать, что все это чуждо мне. Несмотря на окружающую красоту и ухоженность, сердце мое оставалось холодным ко всему этому. И это при всем том, что никаких проблем в общении с медперсоналом у меня не было: нас с игуменом Ианнуарием всегда сопровождал переводчик. (Во время лечения архимандрита Иосифа в Германии с ним постоянно находился благочинный Соловецкого монастыря игумен Ианнуарий. — Ред.) Я чувствовал, что мне надо возвращаться в Россию: казалось бы, какая разница, какую землю «топтать», русскую или немецкую, но я чувствовал, что в родной русской земле мне будет гораздо отраднее восстанавливать свои силы. Еще я испытал чувство чужбины, когда продолжил свое лечение в Хессиш-Ольдендорфе, в 60 километрах от Ганновера. Там имел даже возможность ездить на богослужения в православный храм. Наблюдая из окна автомобиля сельские пейзажи, очень похожие на российские, я тем не менее ощущал в сердце, что все это не наше, не мое, чужое… А здесь, где я сейчас живу, на Рязанщине, приходится видеть порой и разбитые дороги, осеннюю грязь, но как же всё это моему сердцу приятно, мило и дорого! И я ощущаю, что здесь и реабилитационное лечение идет гораздо успешнее. Вот что для меня понятие Родины: не только дом, где я родился, не только тот или иной район, область, где я вырос, Родина — это все просторы нашего Отечества, наша страна. Для меня это, несомненно, так.

Ныне «членство» в Православии порой воспринимается как необходимая ступень карьерного роста. Так было и в Римской империи, начиная со времён правления Константина Великого. Если Церковь земная будет стремиться к союзу с властью, не грозит ли это новой опасностью для народа церковного?

Мирские псевдоценности, основанные на стремлении к комфорту, размывают границы между добром и злом. Это не раз приводило общество к хаосу (Вавилон, Содом и Гоморра, Россия в периоды опьянения от вседозволенности)? Речь идет именно об опасностях для Церкви земной, а не о человеческой цивилизации, которая, как мы видим, уже неотвратимо сползает в пропасть погибели (как нравственной, так и экономической)…

Если говорить о Церкви Земной, то ей не грозит опасность уничтожения. Господь сказал, что врата адовы не одолеют ее. Как бы ни стремился враг человеческого спасения уничтожить ее, он не сможет этого сделать, потому что Господь сказал Свое слово. А что касается будущего нашей страны, то я, не обладая даром пророчества, не хочу ничего прогнозировать. Но мог бы напомнить слова старца Паисия, интервью с которым было опубликовано в альманахе «Соловецкое море» за 2010 год. В частности, о людях, которые страдают под игом безбожной власти в России. Там приведено воспоминание старца Паисия об отце Тихоне (постригавшем его в великую схиму), который часто говорил ему со слезами на глазах: «Чадо мое, все еще продолжается врачевание (kanonaj) России!» Старец Паисий пояснил: Господь попустил это, потому что и мирская, и церковная власть до революции равнодушно относилась к страждущему русскому народу, живя в неописуемой роскоши. Строились большие храмы с большими колоколами, золотыми паникадилами, а народ при этом жил в муках. Следствием такой жизни стало установление в России коммунизма...

Часто можно услышать с амвона призыв: «Молитесь. Господь вразумит». И это понятно: без молитвенного обращения к Богу мы не услышим Его гласа, обращенного к нам. Но не подменяется ли нами живая молитва «молитвенными текстами» по давно написанным образцам и закрепленным в молитвословах и богослужебных книгах? Или же все-таки можно надеяться на всеобщую истинность утверждения, которое выразил в своем пасхальном Слове святитель Иоанн Златоуст: «Господь и намерение целует»?

Но что может сказать православный священник с амвона, неужели — берите оружие и идите на братоубийственную войну? Это совершенно несовместимо с духом Православия. Что же касается людей, которые вычитывают молитвы только одними устами, то это дело совести каждого христианина, он должен для себя уяснить, что он собирается делать, молиться или читать молитвы, ибо читать молитвы дело не годное — читают газеты, журналы, а иные читают то, что написано на заборах. А молитвы исполняют. Ибо и диакон с амвона возглашает: исполним молитвы наши Господеви! А силу молитвы характеризует хорошо известная пословица: «Кто в море не бывал, тот Богу не маливался». Никто же не говорит: кто в море не бывал, тот молитвы не читывал. Только в трудных обстоятельствах, угрожающих жизни, человек начинает от всего сердца молиться. Это нужно приводить на память каждый раз, когда становишься на молитву. Только в отличие от моря, мы тонем не в воде, а в пучине греховной. Так, как мы молимся в море, — когда смерть глядит в глаза, — так надо молиться всегда. Вот это будет молитва. Порою во время богослужения стоишь и вдруг ловишь себя на мысли, что не понимаешь слов молитвы, или во время келейного правила вдруг обнаруживаешь, что не можешь найти место, где же прервалась молитва. Если ты сам себя не слышишь, как же можешь надеяться, что Господь тебя услышит? Такое чисто механическое чтение никому не нужно, ни читающему, ни Господу Богу. Ибо Богу нужно сердце человека, по слову Писания: «Сыне, даждь ми твое сердце» (Прит. XXIII, 26). Господу нужно сердце, а не пустые слова, исходящие из уст, из которых через несколько минут могут потечь слова ропота, осуждения и пр., как говорит апостол Иаков в своем Соборном послании (Иак. III, 8–10).

Не получается ли так, что раскаиваясь и снова впадая в те же самые пороки, мы успокаиваем совесть, принимая разрешение от грехов как болеутоляющее, но действующее только на время, лекарство? Не происходит «перемены ума» — покаяния в полном смысле этого слова. Как быть, когда человек настолько соединился со своей порочной слабостью, что не может от нее избавиться, каждый раз оправдывая себя обстоятельствами, необходимостью, непреодолимой человеческими усилиями привычкой?

Прежде чем идти на исповедь, надо положить в сердце своем желание во что бы то ни стало оставить этот порок или грех, или страсть, и с этим твердым намерением и упованием на помощь Божию отправляться к аналою. Дело в том, что своими силами мы ничего сделать не можем — спасение совершается только силой и помощью Божией. От нас требуется только проявление воли к исправлению, поэтому святитель Иоанн Златоуст и сказал, что Господь и намерение целует. Нам необходимо в сердце своем положить желание больше не совершать греха и всецело стремиться исполнить это. В прежние времена (ещё до закрытия монастыря) русские люди во время болезни или в других трудных обстоятельствах жизни давали обет отправить своих детей на трудничество во славу Божию, например, на Соловки. Когда с помощью Божией беда миновала, то они, как правило, исполняли данный Богу обет: кого-то из детей на год или больше отправляли потрудиться к соловецким монахам. К сожалению, эта традиция ныне хорошо забыта. Недавно вышла замечательная книга о христианских притчах. Одну из них уместно сейчас напомнить. Как-то человек вышел ловить рыбу и перед тем, как забросить удочку, говорит: «Господи, вот какую первую рыбу поймаю, ту Тебе принесу». И вдруг ему попадается огромная рыбина. Рыболов тут и взмолился: «Господи, я передумал, я Тебе следующую пойманную рыбу принесу». Но следующая рыба у него сорвалась и ушла в воду. Получилось одно лукавство: ничего он Господу не принес, хотя и обещал. Так и мы нередко поступаем в нашей жизни: обещаем Богу и не исполняем! Если уж положили в своем сердце намерение что-то изменить в своей жизни, то следует не отступать от этого благого желания, а Господь всегда готов придти нам на помощь, только бы мы не забывали Его об этом просить и благодарить за всякое Его благодеяние!

В этом году исполняется 20 лет со дня перенесения святых мощей преподобных Зосимы, Савватия и Германа на Соловки. Это происходило в те времена, когда Вы были только назначены наместником Соловецкой обители. Что бы Вы могли в связи с этим событием сказать нашим читателям?

Да, к этому событию монастырь уже выпустил красочный альбом-летопись, посвященный 20-летию возобновления монашеской жизни на Соловках, в котором подробно рассказано как постепенно, год за годом, происходило это очень непростое дело — утверждение монашеской жизни на Соловецких островах. Сначала — в центральном монастырском комплексе, затем на Анзере, на Секирке, в Савватиево. Наконец, не осталось ни одного скита или пустыни на Соловецком архипелаге, где бы сейчас ни находился бы инок обители, «тянущий» монашескую четку во спасение души, в укрепление Святой Церкви, во утверждение Православия в родном Отечестве…

Прошу молитв Вашего Высокопреподобия и благословения на продолжение трудов Товарищества Северного Мореходства и редакции альманаха «Соловецкое море». Сердечный привет Вам от наших читателей и жителей Соловков.

Я безмерно рад каждому новому выходящему номеру «Соловецкого моря», по несколько раз перечитываю в нем отдельные материалы. В целом мне нравятся все публикации, которые там есть. От всей души желаю, чтобы помощь Божия содействовала вашим трудам и благословение Божие пребывало на всех братиях и сестрах «Товарищества Северного Мореходства», на том благом деле, которое осуществляет редакция альманаха. Помощь и благословение Божие пусть пребывает и со всеми вами, дорогие друзья «Товарищества».

Версия для печати