Альманах «Соловецкое море». № 10. 2011 г.

«СОЛНЕЧНОЕ СПЛЕТЕНИЕ РОССИИ»

В 2010 г. в медиатеке пригорода Парижа Rueil Malmaison в Светлую седмицу была представлена выставка художественной фотографии настоятеля Соловецкого подворья в Архангельске игумена Стефана (Постоляко) «Соловки: неугасимая лампада Севера». Организаторы выставки — Лариса Владимировна Сезонова-Повихровски, искусствовед Кирилл Семенов-Тян-Шанский, фотохудожник Саверио Маэстралли. Об этом событии главный редактор альманаха «Соловецкое море» Василий Матонин беседует с игуменом Стефаном и Ларисой Владимировной Сезоновой-Повихровски.

В.М. — Поделитесь, пожалуйста, наиболее сильными впечатлениями от восприятия французами Вашей выставки.

О.С. — Трудно прикоснуться через фотографию к невзрачной и суровой соловецкой природе, но были свет в глазах зрителей и общая радость от посещения выставки. Французская публика показала себя очень благодарной. Все со вниманием участвовали в заседании за круглым столом, задавали вопросы, слушали внимательно. Среди посетителей выставки было немало эмигрантов из России с ностальгическими настроениями. Пришло много людей искусства: художников и писателей. Они восприняли выставку тепло, душевно, отзывчиво, эмоционально. Многие воспринимают Соловки как тюрьму. Русь, варварство, лагеря — с одной стороны, а с другой — западная цивилизация.

Л.В. — По словам Саверио, тишина хранит в себе память. Михаил Осоргин (его отец расстрелян на Соловках) сказал на пресс-конференции, что хотел бы приехать на остров, чтобы сложить там свои кости. Заплакал, и у многих людей на глазах появились слезы.

О.С. — Сопричастность этой всероссийской жертве выразилась в словах Михаила Осоргина. Не только у него есть желание прикоснуться к Голгофе Русской.

Л.В. — Был приглашен на выставку православный игумен, ныне епископ Нестор. Он сказал по-русски: «Христос воскресе!» Ему ответили: «Воистину воскресе!» Потом он сказал по-французски. И французы отвечали.

В.М. — Может быть, западные зрители привыкли к «экшну» в художественной форме?

Л.В. — Напротив — устали от него. Только ленивый не делает каких-то экспериментов. Они были очень довольны черно-белыми фотографиями.

О.С. — На выставке были фотографии, которые я снимал пленочными аппаратами «Зенитом» и «Практикой», без автофокусировки. Нам интересна цифровая, цветная съемка, а там это уже вчерашний день. Черно-белая пленка, ручные проявка и печать —вот критерии качества и искусства. Сам Саверио снимает только на пленку.

В.М. — Как бы Вы сформулировали свое творческое кредо?

О.С. — Меня покорили соловецкий пейзаж, архитектура, закаты, восходы, море, неброские, немеркнущие пастельные краски Севера. Я увлекся съемкой на монокль, сознательно уходя от жесткой, часто неприглядной действительности. Импрессионизм в фотографии не понравился Саверио. А мне нужно, чтобы зритель что-то досказал, свое увидел. Важно создать образ невидимого, нетварного мира, неискаженного грехом и жестокостью человека. Не просто зафиксировать мгновение, а сделать так, чтобы зритель задумался, попытался самостоятельно работать. Чтобы он, включив сердце и ум, открыл за фотографией другой, божественный мир. Я нередко скрашивал какую-то неказистость, деталь, кирпич — на что многие фотографы любят обращать внимание. Резко показывают трещины, покосившиеся кресты, разрушенные стены. Дескать, вот до чего довели Соловки! У меня другая задача. Наоборот — сгладить частности, показать суть явления, божественность. Показать, что там — в потустороннем мире — ничего не разрушено и стоит незыблемо в своей небесной красоте. Здесь наши души исковерканы грехом. Когда мы пойдем к Богу, очистив себя покаянием и молитвой, они будут блистать.

В.М. — Вы занимались фотографией до того, как приняли сан?

О.С. — У меня в жизни были три попытки занятий фотографией. В 10–13 лет, когда я около года ходил в фотокружок. После армии снова взял в руки фотоаппарат, примерно на год. И теперь — в Соловецком монастыре. Я понял, что здесь надо всё фиксировать, чтобы ничего не было утрачено. У меня случались частные переезды, командировки между Соловками, Архангельском и Москвой. Но изначально идея была другая. Я думал, что я буду делать фотографические зарисовки, а зимой при наличии свободного времени попытаюсь рисовать, но рисовать так и не собрался.

В.М. — Отец Стефан, скажите, пожалуйста, кем Вы были в миру?

О.С. — Моя специальность — работа с металлом. Я окончил московский техникум. Занимался литьем и обработкой металла. Любил и понимал металл. В детстве интересовался химией. В юности знал удельный вес и температуру плавления многих металлов. Потом была армия…

В.М. — Вы тогда были воцерковленным человеком?

О.С. — Да. Лет с 17 я исповедовался, причащался. У меня был духовный отец — протоиерей Анатолий из Подмосковья.

В.М. — У Вас родители вели воцерковленную жизнь?

О.С. — Нет. Жили, как многие. На Пасху красили яйца. Возможно, постились первую и последнюю седмицу, но не скажу, что ходили в церковь и причащались. Записки подавали. Если кто-то умрет, просили отпеть. Когда я стал ходить в храм, и они тоже потянулись потихонечку. И мама с папой, и брат с женой повенчались. Так само собой получилось.

В.М. — А Вы связываете свое увлечение фотографией с познанием мира и духовным становлением личности?

О.С. — Нет. Я бы назвал увлечение фотографией развлечением, но в хорошем смысле этого слова. Не могу это увязать с занятием богословием и духовной жизнью. Наоборот. Когда я сделал первый фотоальбом и показал своему учителю Владимиру Смирнову, он спросил в шутку: «Отец Стефан, а почему у тебя нет людей? Что, на Соловках все поумирали?» А я хотел бы развивать живописный подход, не репортажный. У меня есть фотография, сделанная с помощью монокля. На ней солнце светит, люди на лодке едут, а я блик от весла сфотографировал. И получились у меня ловцы солнца. Будто рыбаки солнце поймали и везут в лодке. Обычными средствами этого не сделаешь никогда. Это будет весло реальное, блик, лодка. Рассыплется концепция сказки, поэтического образа, мистики, в хорошем, душевном смысле этого слова. У меня миссионерский подход к фотографии. Чтобы люди, увидев красоту Соловков, возможно, приехали сюда. А если и не приехали, то постарались в своей душе отразить или воспитать эту красоту. Чтобы зрители стали лучше, мягче, добрее. Вот такую задачу я ставил. Не знаю, справился или нет.

В.М. — Вы стихи писали?

О.С. — Писал и пишу.

В.М. — Вы бы могли что-нибудь из стихов прочесть.

О.С. — Пожалуйста.

Опечаленный Печак
Светлыми ночами
Белым морем врачевал
Все свои печали.

Некий конструктивизм здесь присутствует в сочетании звуков. Может, здесь нет поэзии, но…

В.М. — А еще не могли бы почитать?

О.С. — Вы же, наверное, не будете это печатать?

В.М. — Наверное, буду.

О.С. — Хорошо...

Ржавым якорем брошен я
у вод величавой реки.
Без меня не на Юг, а на Север
уплывают в снега Соловки.

В.М. — Было бы интересно на выставке сочетать фотографии со стихами.

Л.В. — Мы так и сделали. Правда, это были стихи Блока, Цветаевой, Ахматовой, Пастернака, Аверинцева, Седаковой. По две фразы из стихотворений.

В.М. — А может быть, представить стихи автора фотографий?

Л.В. — Может быть, но я не знаю, кто это будет переводить. Потому что уже была проделана немалая работа.

О.С. — Мне сложно писать специально к фотографии. Однажды мы встретились во Франции на русском кладбище в Сент-Женевьев де Буа с одной бабушкой — и началась перепалка стихотворная. Она мне свое стихотворение читает, я ей — свое.

В.М. — Как-то раз на Соловки приехал немецкий студент и остановился у меня дома. Ходил, смотрел, фотографировал. Рассказал, что побывал во многих странах. Я спросил: «А что есть на Соловках такого, чего нет нигде?» Он задумался. Потом сказал: «Небо. Много неба». Как бы Вы ответили на вопрос: что такое для Вас Соловки?

О.С. — Соловки — это какая-то глубинная суть и соль русской души. Здесь все собрано. Это солнечное сплетение России.

В.М. — Спаси, Господи, за беседу, отец Стефан. От наших читателей и от редакции позвольте пожелать Вам успехов в творчестве. Благодарю Вас, Лариса Владимировна за участие в разговоре и помощь отцу Стефану в благом деле!

Иеромонах Стефан (Постоляко)

С 2002 г. является настоятелем подворья Соловецкого монастыря в Архангельске. Родился в 1958 г. в подмосковном городе Лыткарино. Получив техническое образование и отслужив в армии, поступил в духовную семинарию. Увлекался живописью, поэзией, прикладными ремеслами, реставрацией икон, художественной фотографией. С 2007 г. отец Стефан — член союза фотохудожников России. Более 30 персональных фотовыставок были представлены в России, а также за рубежом: в Норвегии, Аргентине, Франции. Автор фотоальбомов «Соловки. Духовная твердыня Беломорья» (2004), «Соловки» (совместно с Юрием Николаевым, 2006), «Соловки. Сияние святости» (2011).

Версия для печати