Альманах «Соловецкое море». № 10. 2011 г.

Василий Матонин

Самое раннее упоминание слова «помор» отыскивается под 1526 г. в летописи: «Поморцы с моря Окияна, из Кандоложской губы»¹. В середине XVI в. «Русское Поморье» — это территория «от Белозерья и Вологды до берегов Белого моря и Ледовитого океана, от современных границ с Финляндией до Уральских гор»². Топоним «Поморье» заключает в себе интуитивно ощущаемую отсылку к теме борьбы со смертью и победы над ней. Индоевропейские глаголы умирания с основой mor/mer связаны с образами «морской реальности мертвого царства»³, русский префикс по- говорит о преодолении небытия.

Освоенное пространство требовало навигационной и сакральной маркировки, которая развивалась на протяжении нескольких столетий. Во все времена большое значение мореплаватели придавали приметным камням и скалам. В зависимости от характера и формы они назывались на Русском Севере «баклан», «баклыш», «варака», «водопоймина», «голец», «кипака», «косторог», «крутик», «пахта», «подводница», «поливуха». «Прислоны» (места, где можно спрятаться от непогоды) отмечены рукотворными сакральными и одновременно навигационными объектами: церквями, часовнями, обетными крестами, а также гуриями — насыпями, сложенными из камней. Старинные «Мореходные книги» (лоции) указывают на «гурьеватые наволоки» (каменные насыпи), «крестоватые сопки» и «взглавья». Древнейшими навигационными приспособлениями были и костры, раскладываемые на земле, со временем их могли заменять металлическими шестами с бочками смолы или корзинами угля на вершинах⁴.

У поморов сложилась система «морских ходов» — маршрутов, которые зафиксированы в рукописных лоциях. Лоции передавались из поколения в поколение, дополнялись новыми сведениями. В них фиксировались навигационные особенности водных бассейнов, гидрологические и погодные условия, положения берегов, глубины, мели, течения, приметные места. Рукописные лоции содержат указания, в каком направлении идти и на какие прибрежные ориентиры обращать внимание. Самая древняя известная нам лоция — «Книга Кушерецка» из семьи священников Кононовых (село Кушерека) — датируется началом – серединой XVIII в. Она указывает путь возле Соловецких островов «из Онеги — в Норвеги».

По мере освоения поморами Северного Ледовитого океана, берега островов и материка постепенно оформлялись крестами, которые обозначали безопасное движение к обетованной цели. «…С немецкого конца есть двое ворот, только из-за камня ходить надо не менее чем в полводы. А с немецкой стороны правее Красной луды — открытое чистое море. От водопоймины идти по центру. Стоять против крестов»⁵.

Деревянные кресты заняли важнейшее место в традиционной навигационной системе Поморья. По берегам Белого и Баренцева морей еще в начале XX в. возвышались тысячи обетных, поклонных и могильных крестов. На их мачтах и перекладинах встречаются надписи, рисунки, врезанные медные иконы. Они были ориентированы по сторонам света и указывали на опасные для мореплавания места или на путь в укрытие. Напоминали об опасности и одновременно давали надежду на спасение в физическом и духовном смыслах.

«Хождение по водам» предполагает удаление от мира временного (материкового, материнского, материального) и приближение к миру вечному — духовному. Работа в море и возле моря требовала предельного напряжения сил. В «островитом морюшке» особенности мореплавания определяются значительными приливами и отливами, перепадом глубин, сувоями (столкновением встречных течений), низкой температурой воды. Погода изменчива и капризна. В таких условиях Божественное вмешательство («чудо») виделось необходимым условием выживания. Среди бурных волн, когда, по словам промышленников, «море бьет», движение по воде воспринималось как реальное переживание смерти в уповании на «жизнь будущего века»⁶.

Идея «перехода», так остро переживаемая в опасной водной стихии и обозначаемая знаком креста, воплощается в идеале Преображения. Не случайно многие островные монастыри названы Преображенскими: Кубенский, Валаамский, Соловецкий. «Оток в окиане-море» понимается как место спасения и обретения нового качества, побуждающее «ветхого человека», еще не достигшего края земного бытия, к рефлексии о вечном. Остров противоположен океану и символизирует метафизическую точку излучающей силы⁷. Очертания острова указывают направления движения, притягивают взор к возвышенностям. На Соловецких островах с моря лучше всего видны горы Голгофа и Фавор, напоминающие о Распятии Христа и Преображении.

Соловецкий монастырь — «дом Спаса и Николы» — с XVI в. был духовным и хозяй­ственным центром Поморья. Образный строй его островной архитектуры насыщен морской символикой. Монастырская крепость, построенная по начертанию вологодского зодчего Ивана Михайлова в 1582–1594 гг. между Святым озером и морем, имеет форму корабля — вытянутого с севера на юг пятиугольника. Главный храм монастыря — Спасо-Преображенский собор (1566) — рассчитан на восприятие со стороны моря (с запада). Он несет в себе идею храма-маяка в волнах моря Студеного и житейского. Над собором поднимается высокий конусообразный центральный барабан с вертикальными окнами в каждой из восьми граней⁸. Когда во время вечерней службы в храме зажигали паникадило, блики света были видны на голомяни⁹, указывая мореходам путь к Бухте Благополучия. В тропаре преподобным Соловецким чудотворцам свет сопоставляется со святостью: «Яко светильницы явитеся, всесветлии, во отоце окияна-моря, преподобные отцы наши Зосимо, Савватие и Германе»¹⁰.

Свет в Священном Писании свидетель­ствует о жизни земной и жизни вечной: «Так да светит свет ваш перед людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Матф. 5:16). Свет — синоним добра и образ Бога. Традиционно свет сравнивается с духом. «Просветиться» — значит соединиться с источником света, стать обладателем духовной силы. Зажжение свечи во время погребального обряда символизирует освещение пути в загробный мир¹¹. Двигаясь по морю, нужно ориентироваться на путеводные звезды, чтобы не потерять избранное направление. Звезды считались вместилищем душ умерших, а Полярная звезда — «стержнем небосвода»¹². Огонь на берегу обещает отдых, временное пристанище (пристань!). Устремленность к свету звезды, маяка, к Преображению и спасению требует усилий и духовного труда, соотносимых с сораспятием Христу. Поэтому образы креста, маяка, часовни, храма семантически тождественны.

В первой половине – середине XVIII в. на Белом море стали зажигаться временные огни в виде смоляных бочек в случае ожидания из моря военных судов. Потребность в более совершенных навигационных средствах в это время особенно сильно испытывали иностранцы, привлеченные на Русский Север торговыми и экономическими интересами, но плохо знакомые с поморской системой «ходов» и знаков. В 1770-х гг. англичанин Гом, занимавшийся лесной деятельностью в Онеге, построил деревянный маяк на острове Жижгин.

Постепенно необходимость создания современной системы навигации в регионе была осознана и местным населением, и властями. В 1818 г. на острове Мудьюге появилась пара неосвещаемых створных знаков. Далее были поставлены опознавательные башни на мысах Пулонге и Терском Орлове, на острове Сосновце. В 1830 г. начата постройка маяка на Мудьюге — первого каменного маяка на Белом море (достроен в 1838 г.). К 1841 г. выросли маяки Моржовский, Жижгинский и Орловский. Они освещались масляными лампами. Маячный огонь зажигался с заходом солнца. Служители обязаны были наблюдать, чтобы пламя имело указанную высоту и яркость, снимать нагар с фитилей, производить необходимый ремонт. Маяки, как правило, строили в отдаленных от человеческого жилья труднодоступных местах, где не всегда бывает пресная вода. Поэтому образ жизни служителей маяков в значительной степени определялся такими же внешними условиями, которые были характерны для пустынножителей.

16 августа 1860 г. начальник Гидрографической части Архангельска штабс-капитан Зару­бин написал Рапорт в Гидрографический Департамент морского министерства: «При объезде моем ныне по Белому морю для назначения мест новых маяков и осмотру существующих, в Соловецком монастыре Архимандрит выразил, что он готов к тому, чтобы на вновь строящейся на Секирной горе церкви под крестом устроить маяк. Местоположение это весьма возвышенно и тут ходит много судов, как в самый монастырь, так и мимо в поморские, где мореплавание наиболее развито, селения и обратно, потому маяк тут был бы весьма полезен для Русского мореплавания. Предположен маяк на острове Шужмуе, но как еще не строится и если и будет построен, то маяк на Секирной горе будет тут проходящим судам приносить свою значительную пользу, в чем сами здешние мореплаватели убеждены. Полагаю, что им нужно будет прислать лампы рефлекторы и штандарт с секторами; часть расходов содержания может быть монастырь возьмет на себя. Обо всем не будет ли богоугодно Департаменту снестись прямо с Соловецким архимандритом»¹³.

Настоятель Соловецкого монастыря архимандрит Порфирий легко согласился с предложением установить маяк в главе Секиро-Вознесенского храма на горе Секирной: «Монастырь готов дать у купола колокольни приделать фонарь и прочее что следует для освещения, и таким образом казна будет иметь весьма полезный мореплаванию маяк без расходов постройки кроме одного фонаря; за тем Монастырь может принять на себя самое освещение присылаемыми от казны материалами, но чтоб один знающий для освещения маячный служитель был прислан от казны»¹⁴.

21 июля 1862 г. Архангельские Губернские ведомости писали:

«Начальник Гидрографической части архангельского порта объявляет мореплавателям, что с 1 ч. августа по 16 ноября, с захождения по восход солнца, будет производиться опыт маячного освещения на церкви Секирной горы Соловецкого острова, назначенный на нынешний год только в 3-х окошках, тремя лампами, так что свет будет на пространстве от линии на Север от Сосновой губы, чрез запад до направления на острова Ромбаки. Мореплаватели приглашаются замечать его вообще, не закрывает ли его туманом; о степени пользы доставлять сведения в Управление Архангельского порта, означая когда и с какого места, как огонь виден»¹⁵.

Идея храма-маяка, явленная в образе Спасо-Преображенского собора, через триста лет нашла буквальное воплощение в Вознесенском храме на горе Секирной.

В советское время береговые кресты уничтожались как объекты культа. Это происходило вопреки потребностям каботажного плавания. Духовный смысл мореплавания постепенно утрачивался. Изменения, происходящие в средствах навигации, косвенным образом отразили жизненную дезориентацию жителей Русского Поморья.

За последние годы в результате широкого распространения спутниковой навигации почти все беломорские маяки разрушены или пребывают в запустении.

По мере возрождения традиционных духовных оснований и возрастания роли современного Соловецкого монастыря в жизни России, растет интерес к парусному морехождению. На берегах и островах Белого моря возносятся «новодельные» приметные кресты, устанавливаемые рыбаками и путешественниками как навигационные знаки, по обету или в ожидании благоприятной погоды.

Матонин Василий Николаевич

Родился в 1957 г. в Архангельске. Кандидат исторических наук, доцент Архангельского Поморского государственного университетата. Преподает историю религии. С 1997 г. — член Союза писателей России. Автор нескольких поэтических книг и 58 научных работ.

¹ Акты археографической экспедиции. СПб., 1836. Т. 1. № 211. С. 200. Со временем слово получило три связанных между собой, но различных значения: «население, проживающее на территории Беломорского побережья от Онеги до Кеми; население всего Беломорского побережья; население Русского Севера» (Куратов А.А. Поморы // Поморская энциклопедия. Архангельск, 2001. Т. 1. С. 317).

² Колесников П.А. Северная Русь. Вологда, 1971. С. 8.

³ Иванов В.В., Топоров В.И. Исследования в области славянских древностей. М., 1982. С. 230.

⁴ Башмаков П.И. Навигационные ограждения: Теоретическое и практическое руководство. Л., 1935. С. 14.

⁵ Книга Кушерецка. Рукописная лоция XVIII в. из семьи священников Кононовых (село Кушерека, Поморский берег Белого моря) // Домашний архив Матонина В.Н. Л. 32 об. – 33.

⁶ Теребихин Н.М. Сакральная география Русского Севера. Архангельск,1993. С. 13.

⁷ Кирло Х. Словарь символов. М., 2007. С.301.

⁸ Лихачев Д.С. Соловки в истории русской культуры // Архитектурно-художественные памятники Соловецких островов. М., 1980. С. 253–256.

⁹ В открытом море.

¹⁰ Тропарь преподобным отцам Соловецким // Соловецкий православный церковный календарь. М., 1997. С.87.

¹¹ Кирло Х. Указ. соч. С.382.

¹² Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. М., 1996. С.158.

¹³ РГА ВМФ. Ф. 402. Оп. 2. Д. 1101. Л.1–1об.

¹⁴ Там же. Л. 16–16 об. ¹⁵ Там же. Л. 25.

Версия для печати