Альманах «Соловецкое море». № 8. 2009 г.

Петр Леонов

1

Лет двадцать назад позвали меня в бывший СЛОНовский барак, тогда музейное общежитие, на посиделки. За столом, которым служила снятая с петель входная дверь, собралось немало ученых жен и мужей. Когда все было съедено-выпито и обычные сюжеты (недовольство соловецкой властью, проблема нашествия «туриков», плюсы и минусы погранзоны и т. д.) обговорены, зашел спор, зачем люди на Анзер едут?

Один сказал: «Чтоб грибов-ягод набрать да рыбы наловить. Окуни там, в озере под Голгофой, крупные и глупые — на пустой крючок идут». Другой изрек: «Туда все из-за моды рвутся. Чтоб потом похвалиться фотографиями, мол, я этим летом на Голгофе побывал. Холм — всего-то 64 метра, зато — какой вид!» Третья была поэт. Она возмущенно заявила: «Дураки вы. Я вот на Анзер за стихами езжу. Их мне ветер на Голгофе шепчет». И прочла свое заветное «Над Голгофой дикие ветры…» Ну, а я то ли из-за робости, то ли из-за трусости, а, может, просто потому, что отношения мои с Анзером сложились сугубо личные, отмолчался.

К тому времени я с женой уже сумел побывать на этом, объявленном музейщиками строго заповедным, острове. Там было красиво, тихо, благодатно. В Троицком скиту радовались созревшей к середине августа малине, любовались и дышали разнотравьем. На мысе Колгуев буквально косой косили красноголовики, повсюду высовывающиеся изо мха. Морячки в избушке у маяка угостили испеченным у нас на глазах в банках из-под консервов вкусным-превкусным хлебом. Провожала нас до Капорской губы их собака с голубыми глазами… А когда поднялись на Голгофу, действительно увидели великолепный вид: леса, много озер, еще больше моря, и бесконечное небо. Но благостное состояние вдруг сменилась резкой болью, когда вошли в церковь. Будто как тогда на иерусалимской Голгофе после последнего вздоха Христа «завеса в храме разодралась надвое, сверху до низу» (Мк, 15, 38). Трещина в алтарной стене молнией ударила в сердце. Заломило в глазах от вида пустых оконных проемов. И было стыдно от надписей, поганящих святое место. Про себя подумал: «Рухнет этот храм — и мир рухнет». И было страшно от царящего здесь лагерного смертоносного духа и тошно от мерзости запустения советских времен.

Не хотелось уходить с горы, не хотелось оставлять здесь одного всеми поруганного и забытого на Кресте Господа. Был я тогда хоть и верующим, но слабо воцерковленным человеком. И, как многие интеллигенты, страдал православным романтизмом, порой граничащим с прелестью. Особо зацикливался на том, что взошел на Соловецкую Голгофу вслед за Христом в 33 года. От великой гордыни казалось, что именно мне суждено сменить его на вечном крестном посту.

Ночью мы проснулись от страшного шума моторов, громкой матерщины и резкого света прожекторов. Про себя подумал: «Апокалипсис! Конец света начинается с Анзера!» «…И сделалась тьма по всей земле… И померкло солнце. И завеса в храме раздралась посередине» (Лк, 23, 44–45). Но оказалось, что это всего-навсего колхозники с Летней Золотицы приехали на барже забирать сено.

А на обратном пути с Анзера мы попали в серьезный шторм. Помните «Девятый вал» Айвазовского? Так вот, мы эту картину видели в натуре. С единственной разницей — небо было не черным от туч, а ярко-голубым, безоблачным. Я сидел на носу карбаса, любовался бушующим морем, радугами, возникающими в брызгах волн, ослепительно белым, сияющим на солнце Голгофским храмом и… готовился к смерти. Моя жена Надежда, тогда еще не крещеная, молилась. Воистину: «Кто в море не ходил — тот Бога не маливал». Потом уже на берегу хозяин лодки Виктор сказал, что ни разу в жизни в такую передрягу не попадал. Что нас спасло? Опыт бывалого кормчего? Горячая молитва? Когда вернулись в Москву, по просьбе Надежды сразу пошли в церковь поставить свечи, поблагодарить Господа за чудесное спасение. Ведь на Соловках в 1984 г. действующих храмов не было.

Нечасто после этой первой встречи бывал я на Анзере. И всякий раз — не по своей воле. Участвовал в установке креста недалеко от Голгофы. Сопровождал друзей. Водил паломников, когда не было экскурсоводов. И каждый раз думал, что приехал сюда в последний раз. А потом, вновь оказавшись на дивном острове, испытывал восторг, как на первом свидании. (Неужели Господь еще раз даровал мне встречу с тобой?!) И светлая радость, разлитая на тропках-дорожках, ведущих к храму, отогревала озябшую душу. (Господи, за что мне такое счастье?) А потом — встреча с самым главным, ради чего стоит ехать на Анзер — апофеоз красоты и… пронзительная боль — Голгофа. (Прости меня, Господи, ведь это я тебя своими грехами распинаю!)

Чтобы дать почувствовать паломникам не умозрительно, а буквально боль Голгофы, экскурсовод Вячеслав Умнягин, отправляясь на Анзер, всегда клал в карман большой кованый гвоздь, наверное, такой, какими был прибит к позорному древу Христос. На горе Вячеслав невзначай доставал гвоздь из кармана, предлагая каждому подержать в руках и почувствовать не умозрительно, а реально, физически состояние, «если бы прямо сейчас такие гвозди пробили ваши, а не чьи-то руки и ноги?» А потом рассказывал о страстях Христовых так, что мурашки по коже бегали.

Но совсем иное состояние было в день Великого освящения Храма Распятия Господня 24 августа 2008 г. Тогда на Соловецкой Голгофе вечная Великая страстная пятница (день распятия Иисуса) сменилась бесконечным радостным Воскресением Христовым.

2

Первоначально торжества на Голгофе намечалось провести в субботу 23 августа — в день Собора новомучеников и исповедников соловецких. Это казалось вполне логичным — ведь именно в многострадальные СЛОНовские годы был явлен смысл повеления Царицы Небесной преподобному Иову наречь Анзерскую гору второй Голгофой. За недолгие по меркам истории семнадцать лагерных лет храм Распятия Господня, превращенный в госпиталь, вместил в свои стены множество заключенных, наверное, больше, чем число православных, молившихся в нем за все годы монастырского периода. В заточении на Голгофе находились сотни православных священнослужителей, среди них новомученики — архиепископ Серафим (Самойлович), епископ Дамаскин (Цедрик). 7 февраля 1929 г. в алтаре храма скончался от тифа священномученик архиепископ Петр (Зверев). Похоронен он был рядом с другими безымянными мучениками у подножья Голгофы.

Человек предполагает, а Бог располагает. В пятницу 22 августа из-за сильного тумана соловецкий аэропорт был закрыт, и гости из Москвы, в том числе архиепископ Орехово-Зуевский Алексий, который должен был по благословению Патриарха совершать освящение храма на Голгофе, не могли попасть на остров. Поэтому торжества в субботу не состоялись. В воскресенье туман рассеялся, и в 5 утра два катера «Святой Анзер» и «Керец» из Долгой губы повезли счастливых обладатлей приглашений на Анзерские торжества.

В службе приняли участие исполняющий обязанности наместника Спасо-Преображенского Соловецкого монастыря архимандрит Мефодий, благочинный Соловецкой обители игумен Ианнуарий, настоятель Голгофо-Распятского скита игумен Евлогий, известные московские протоиереи: Владимир Воробьев (ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета), Дмитрий Смирнов (председатель синодального отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными учреждениями Московского Патриархата), другие клирики Московской епархии.

В 8 утра братия монастыря и немногие, приехавшие накануне гости, крестным ходом с иконой Божией матери поднялись на гору Голгофу. Владыка Алексий совершил Великий чин освящения храма Распятия Господня. Был освящен престол храма и антиминс с частицами мощей Соловецких новомучеников. К завершению чина освящения церкви подоспела основная часть паломников с Большого Соловецкого острова. Началась первая Божественная литургия, за которой причастились почти все собравшиеся в храме. Казалось, как во времена раннего Христианства в храме звучало: «Христос среди нас!» А в ответ все подтверждали: «Есть и будет!» и целовались как на Пасху.

С проповедью к участникам праздничной службы обратился настоятель Голгофо-Распятского скита игумен Евлогий. Он говорил об особенности и уникальности освящаемого храма Распятия Господня — у него нет престольного праздника, ибо совершать престольный праздник в день вселенской скорби — Великий Пяток — неуместно. Отец Евлогий вспоминал историю храма, особо пронзительно говорил о периоде его поругания в СЛОНовские времена, сопоставляя то время с сегодняшним днем: «Когда переносишься мыслью в страшное время, когда исповедание православной веры вменялось в политическую неблагонадежность и преступление, становится жутко! Мы сейчас находимся в комфортных духовных условиях: привыкли, как к чему-то само собой разумеющемуся, что есть храмы, в которых служат священники, и мы можем к ним беспрепятственно прийти и исповедаться, можем помолиться на Божественной литургии и приобщиться Святых Христовых Тайн. Всего этого были лишены люди, жившие в 1920–40-е годы. Я уже не говорю о физических и душевных страданиях ревностных подвижников веры. Такое бывало и в древности. Священномученик Киприан Карфагенский в посланиях к христианам, сосланным на рудники за исповедание веры, которые обращались к нему со скорбью, что не имеют возможности участвовать в храмовой молитве и причащаться Христовых Тайн, писал о том, что в такой ситуации каждый христианин сам является жертвой Богу, и потому не следует скорбеть о лишении Причастия.

Да, это великая честь для человека стать жертвой своему Творцу, своему Спасителю. О таких в Апокалипсисе говорится, что Бог отрет всякую слезу с очей их, вторая смерть не будет иметь над ними власти, и они предстанут в белых ризах перед престолом Божиим (см.: Откр. VII, 15, XXI, 4). Время, в которое мы живем, — апостасийное. Это следует не из каких-то внешних знамений, хотя и они наличествуют и свидетельствуют о приближающемся конце мира. Это видно, прежде всего, из духа нынешнего времени: стиль жизни, который становится все более господствующим, — гедонизм, потребительство, эгоизм. Апостол Павел пророчествовал, что в последние времена люди будут „самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы... неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны...“ (2 Тим. III, 2–4). В послании к Филиппийцам он пишет, что есть „многие, о которых я часто говорил вам, а теперь даже со слезами говорю, поступают как враги креста Христова. Их конец — погибель, их бог — чрево, и слава их — в сраме, они мыслят о земном. Наше же жительство — на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа“ (Флп. III, 19–20).

Дух Христов ненавистен миру. Христос сказал иудеям: „Вас мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы“ (Ин. VII, 7). И всякий христианин призван своей жизнью свидетельствовать о том же. Свидетель, по-гречески, „мартис“, по-русски — мученик. Поэтому не будем обольщать себя мыслью, что можно жить удобной жизнью и в то же время быть христианами — это невозможно. Господь говорит: „Кто Мне служит, Мне да последует; и где Я, там и слуга Мой будет. И кто Мне служит, того почтит Отец Мой“ (Ин. XII, 26), поэтому, если мы хотим быть с Господом, то последуем смиренно за Ним на Голгофу, терпя с благодарением все, что Ему благоугодно будет послать для нашего спасения. Аминь».

3

В конце праздничной службы на память об этом знаменательном в истории Русской Православной Церкви дне отец Мефодий вручил архиепископу Орехово-Зуевскому Алексию икону основателя Свято-Распятского Голгофского скита преподобного Иова Анзерского с частицей его святых мощей. Владыка Алексий в ответ произнес благодарственное слово. А потом, когда всем казалось, что настает время чтение Благодарственных молитв по Святом Причащении, владыка Алексий неожиданно произнес еще одну горячую проповедь, ставшую апофеозом праздника Воскресения на Голгофе.

Он начал со много раз повторенной, но как будто только «здесь и сейчас» на Соловецкой Голгофе услышанной Христовой истины: «Ищите, прежде всего, Царства Божия, а все остальное приложится вам!» Но разве этого ищем мы в жизни? Разве мы идем за Христом до конца? Он зовет нас на Голгофу, зная, что только там через страдания можно обрести истинную любовь. «А мы все боимся боли, — свидетельствовал владыка, — мы всё пытаемся устроить в своей жизни так, что верим Богу ровно настолько, насколько Он нам не мешает жить, как мы хотим». Владыка говорил о том, что подлинная любовь рождается на кресте в тот миг, когда Богочеловек Христос оправдывает своих обидчиков: «Вот когда рождается настоящая любовь. Только на кресте, вопреки человеческим традициям, логике, обычаям: чем больше страданий, тем больше любовь Отца, и тем больше Отец входит в сердце Сына, и тем больше через распятого, но послушного Сына, приобретает распинателей. Вот в этом Евангелие, дорогие мои, об этом мы забываем, когда отказываемся идти по пути Голгофы, по пути распятия вместе со Христом.

Мы закрываем возможность Небесному Отцу спасать тех, кто рядом с нами. От нас требуется только смирение и мужество. Тысячи вокруг человека могут спастись, если христианин достойным образом проживает свою жизнь! Так вот сегодняшний праздник, сегодняшнее освящение мы называем знаковым событием потому, что оно еще раз напоминает сегодня, в день воскресенья, что христианство — это религия креста, и только через крест, через сораспятие на кресте, через соумирание на кресте вместе со Христом возможно вместе с Ним и воскреснуть! И пусть память об этом оберегает нашу жизнь от нехристианских поступков. И будем напоминать себе, что наша жизнь — со Христом. Со Христом распятым, но воскресшим! С праздником всех вас!»

Сравнить эмоциональное воздействие на людей этой, столь не похожей на обычные дежурные слова, речи Владыки Алексия можно, на мой взгляд, лишь с гипнотическим воздействием на русских людей речи Ф.М. Достоевского при открытии памятника А.С. Пушкина в Москве. Так же, как и тогда, произнесенные в исторический для России миг слова перевернули людские души. Об этом говорили сами участники праздника Воскресения на Голгофе — их свидетельства я записал по привычке радиорепортера на обратном пути с Анзера в поселок.

Инна Платонова, преподаватель вокального мастерства из Санкт-Петербурга:

Сегодняшний день на Анзере я могу сравнить только с Пасхой, которую в этом году встречала на Соловках. Такой же громадный, ни с чем не сравнимый праздник. Такая же радость, такой же свет в душе, такая же благодать. И чувствуется внутреннее единение всех, кто сегодня был на освящении храма.

Бесспорно, Анзерская Голгофа — место особое, святое. Это ощущается не только в новоосвященном храме, но и в выросшей на склоне горы в форме креста березке, и даже в каждой ягодке, в каждом листочке. Я сама на себя удивляюсь — ведь я человек южный, а Соловки заставили меня полюбить северную природу. Мне теперь ничего другого и не надо. Пусть тут лета фактически не видишь — холодно, ветрено. В куртке, в сапогах приходится ходить, — но мне все равно. А лето, теплоту я тут ощущаю в душе. Люди здесь такие замечательные, особенные. Какие монахи чудесные!.. Таких чистых душ я вообще нигде не встречала. По-моему, Господь собирает на Соловках самых лучших людей.

А какой храм чудный! Беленький, чистенький. Иконостас великолепный. Мне сказали, что иконы для него мастера из известной московской артели Никиты Нужного писали. До этого они храм Христа Спасителя расписывали, валаамские соборы. Моя сестра все время говорит: «Какое счастье, что мы сюда в такой день попали!» Ведь этот день действительно особый, он обязательно войдет в летопись возрождения русского Православия!

Вот стою сейчас на палубе, любуюсь на удаляющуюся Голгофу и думаю: «И за что мне, грешной, такой подарок был послан сегодня Богом? Счастье неописуемое. Хочется постоянно, благодарить Всевышнего, каждую секунду повторять: «Слава тебе, Господи, за всё!» Этот день просто незабываемый!

И еще я молю преподобных Иова и Елеазара, чтобы они даровали мне возможность и в будущем Святой Анзер посещать. Хотя бы раз в году. Я без этого теперь жить не смогу…

Наталия Степанова, паломница из Москвы:

В пятницу погода на Соловках испортилась. И мы боялись, что по грехам нашим анзерские преподобные не допустят нас на остров. Из-за непогоды (это был день Собора соловецких новомучеников и исповедников) катера на Анзер пойти не смогли. На утренней службе в Преображенском соборе я обращалась с молитвами к новомученикам, чтобы они просили Господа смиловаться над нами. Погода стала постепенно улучшаться. Туман рассеялся. Но все равно, попасть на Анзер у меня шансов практически не было, так как не было пригласительного билета на монастырский катер. Я обращалась ко всем знакомым в монастыре, но они отвечали, что билеты (а их было 300 штук) были заранее распределены гостям.

В паломническое общежитие накануне я добралась уже после субботней полуночи (помогала грибы для трапезы чистить). Была усталая, грустная. Комендант общежития Ксения неожиданно обрадовала: «Пляши! Есть для тебя билет. Только надо будет потом послушание в храме выполнить…» Я, естественно, на всё была согласна. Лишь бы взяли на Анзер. Пошла читать Псалтырь, Евангелие, правило к причастию до трех ночи. А в четыре меня уже Ксения разбудила: «Ну, как? Не передумала ехать?» Я вскочила быстрей-скорей, чтоб на катер не опоздать. Он в 6 утра из Долгой губы отходил. Так, по милости Божией я на Анзер попала. Всю дорогу молилась, Господа благодарила.

А то, что я на Анзере сегодня пережила, рассказать не могу… Простите… Просто нет слов!

Вячеслав Столяров, секретарь Общественного совета по охране наследия Соловецкого монастыря:

Праздник сегодня был замечательный. Увидеть возрожденный храм Распятия Христова после многолетней разрухи — большая радость. Глядя на Голгофский скит наглядно видно, насколько продуктивно монастырь может вести работу по восстановлению разрушенного в советские годы наследия. В честных, добросовестных трудах с любовью, с молитвой возрождаются последние семь лет Анзерские святыни. То, что мы увидели сегодня, похоже на чудо — ведь музей, реставраторы дружно заявляли, что памятник на Голгофе находится в аварийном состоянии и реставрации не подлежит.

На Анзере монастырь восстанавливает все именно в том виде, как это было до революции. Если взамен утраченных памятников приходится строить новоделы (например, часовни), то возводятся они в строгом соответствии с историческим обликом. Восстанавливаются не только отдельные памятники, но и целые ансамбли и ландшафты. Оживает хозяйственная деятельность. И это очень важно. Жизнь у памятников должна быть настоящая, а не виртуальная.

Недавно Святейший Патриарх утвердил Положение об Общественном совете по охране наследия Соловецкого монастыря. В его состав вошли специалисты, которые могут содействовать возрождению монастырских памятников, осуществлять грамотный контроль над проведением реставрационных работ. Общественный совет поможет монастырю в разработке Концепции восстановления наследия Соловецкого архипелага. Эта концепция, направленная на духовное возрождение Русской Святыни, будет принципиально отличаться от Концепции, разработанной Соловецким музеем-заповедником, главной смысл которой сводится к получению финансовой выгоды от эксплуатации монастырских памятников.

При этом мы не ставим под сомнение существование музея на Соловках. Музей на Соловках, безусловно, нужен. Но он должен выполнять функции, присущие музею, а не превращаться в коммерческую структуру, паразитирующую на многовековом наследии Соловецкого монастыря. Из-за неоправданной дороговизны, спекулятивных цен на транспорт, проживание в гостиницах и частном секторе, экскурсионное обслуживание, Соловки стали фактически недоступны для самых ущемленных слоев общества — школьников, студентов, пенсионеров. Туристические путевки на Соловки стоят дороже, чем путевки в Турцию.

Архангелогородцы высказывают жалобы по поводу того, что они практически лишены возможности приехать на Соловки из-за отсутствия регулярной связи по морю. Возрождение Соловков невозможно без сотрудничества с руководством Архангельской области. Необходимо совместно разработать программу доставки паломников на Соловки и обеспечения их дешевого проживания, что возможно при условии возвращения монастырю зданий и имущества, незаконно конфискованного Советской властью. Вопрос о возвращении памятников монастырю и использовании их по прямому назначению должен быть решен в ближайшее время.

…Вот и Фавор показался — катер проходит Муксалму. По-моему, знаменательно: от Голгофы к Фавору движемся. На этой муксалминской горе, если Бог даст, тоже часовню восстановят. И будут там люди молиться. И появится еще один маяк соловецкий. Первый с востока. И Свет Фаворский разольется повсюду. Поскорее бы…

Ксения Богородицкая, комендант паломнического общежития:

Было очень хорошо сегодня, празднично. В храме я побыла до «Отче наш», а потом пошла трапезу готовить. Местные трудники рассказали, что еще три дня назад все переживали, чем гостей кормить? Грибов не было, рыба не ловилась, картошка не уродилась. А потом Господь все послал: опята все пни облепили, Саша Максимов полную сеть селедки привез, дальний огород подкопали — а там картошка с кулак наросла. Да еще гости воз арбузов из-за моря привезли. Так что стол праздничным получился. Слава Богу за все! А ты запись проповеди мне дашь послушать? Говорят, важные слова владыка Алексий сказал. Одна паломница после службы пришла на кухню и ревет: «Как я теперь после такой проповеди жить буду? Не знаю».

Александр Максимов, капитан судна «Керец», соловчанин:

Не первый год наш «Керец» возит паломников на Анзер, но такого я еще не видел. К шести часам утра без обычных опозданий люди пришли к причалу в Долгой губе какие-то, возбужденные, радостные, хорошие… Все были в ожидании чего-то небывалого — и мне их сумасшедшее настроение тоже передалось.

«Добежали» мы до Капорской губы быстро, раньше всех. Встали, как обычно, на рейде. Пока переправили людей на берег, другой катер подошел. Пришлось еще им помогать — архиерея и все другое начальство на нашем карбасе перевозить. Короче, подзадержались мы на выгрузке. Владыке Алексию бричку, запряженную лошадью, подали, а мы с Надей Гурьевой (хозяйкой «Кереца») быстрей-скорей — только пятки блестят! — побежали на Голгофу. На полпути нас, правда, подобрала машина. Все равно опоздали. Служба уже началась, и храм был битком набит народом. Не сразу смогли внутрь попасть. Вообще-то в церковь ходить — не мое дело. Но в такой день нельзя было не сходить. Мне интересно было посмотреть, как всё в храме восстановили. Я стоял на службе и понять не мог, куда я попал? Как так здорово смогли все сделать! Неужели это возможно? Я ведь помню, как там все было — страх полнейший! А сегодня глядишь — любуешься. Вот что люди могут, если захотят. На Голгофе работала бригада каменщиков из Армении во главе с бригадиром Тиграном Асатряном. Быстро и хорошо все сделали. Правда, говорят, что построили храм в XIX веке, когда никакой современной техники не было, еще быстрее, чем в XXI-м отреставрировали — всего за три года. Но тогда и люди были другие. На совесть привыкли работать.

Ну, а еще я в храме свечку поставил и помолился, как сумел — у меня на другой день жена с дочками в Анапу к Черному морю отправлялась. Хотел, чтоб все у них благополучно было. Так вот попросил, чтоб Господь помог. Ну, вроде, потом у них все как надо и получилось — видно, Бог мою молитву услышал. Ведь первый раз в жизни я в церкви молился…

Когда служба кончилась, все пошли фотографироваться, а я в храме стал лестницу металлическую искать, по которой всегда на колокольню лазил. С трудом нашел — ее теперь стенами обстроили. Не удержался я — и на этот раз на колокольню забрался. Уж больно оттуда вид замечательный. Далеко видно.

Был ли я на трапезе, спрашиваете? Да нет, не смог — надо было к катеру спешить — все проверить. Попросили меня владыку Алексия с гостями поскорее отвезти, чтоб к самолету успеть. Говорят, меня потом, после обеда искали, хотели за селедку поблагодарить. Действительно накануне повезло. Килограммов сто в сеть попало. Я весь улов на Анзер и передал. К праздничному столу. А то, что самому не пришлось за этим столом посидеть — не огорчаюсь. Ведь главным в этот день была не селедка, а та радость, которую все в храме на Голгофе испытали.

Добрались мы с гостями с Анзера до Долгой губы без приключений. Причалили у Варварки. Владыка ко мне подошел поблагодарить-попрощаться. «Спасибо, говорит, довезли быстро, хорошо!» Ну, я ему — раз! — и «крабом» руку протягиваю. А он не растерялся, своей «клешней» крепко мою руку прихватил. Хорошо так, по-морски попрощались. А служка владыки, который рядом там был, в «папахе» большой, поучать меня начал: «Ты, — говорит, — неправильно с владыкой прощаешься. Надо ладони лодочкой соединить и протянуть к архиерею. Он свою руку в твои ладони вложит, а ты поцелуй. Через это целование на тебя снизойдет Божия благодать, которую священник при рукоположении от самого Господа получил». А я в ответ говорю: «Ну, если надо, можем и по-вашему правильно попрощаться, мы люди не гордые!» И — чмок его в руку! Хохота тут было! Чуть животы не надорвали…

Да, надолго запомнится мне этот день. Также как и всем, наверное.

Светлана Беляева, экскурсовод паломнической службы:

Сокровенное скажу: такой церковной службы у меня не было никогда в жизни. Я вот сейчас книгу читаю, и, оказывается, еще Досифей в Устав монастырский положил, что на службах надо молиться так, как будто ты находишься на Голгофе при распятии Христа. Так вот сегодня именно такое состояние я испытывала в храме. О состоянии молитвенном, которое у меня было, словами сказать невозможно.

Вчера я как раз читала повесть О.В. Яфы «Мать Вероника», где вспоминается, как в Голгофо-Распятском храме, превращенном в госпиталь в лагерные времена, умирал от сыпного тифа православный епископ Иустин. Койка его стояла у южной стенки храма (Я, когда молилась сегодня, все время на это место поглядывала. Казалось, что и он с нами молится). Когда епископ пришел в себя, он рассказывал матери Веронике о том, как служил в этом храме 18 июня 1912 года на празднование 200-летия явления Божией Матери преподобному Иову. И будучи смертельно больным, молил Господа, чтобы Тот даровал ему дожить до праздничного дня 18 июня. И епископ Иустин дожил до этого дня. Матушка Вероника чисто намыла его, усадила на подушки, и он увидел в своих предсмертных видениях богато убранный храм и самого преподобного Елеазара Анзерского, выходящего со святыми Дарами из царских врат алтаря, чтобы причастить епископа. В тот же день епископ Иустин скончался.

И вот я под впечатлением прочитанного стояла сегодня на праздничной службе, порой не понимая где я. Века перемешались, и я стала чувствовать рядом всех святых, которые молятся с нами в новоосвященном храме. И Богородица была рядом…

Сегодня для меня был главный праздник всей жизни. Для меня распятие Христа на Голгофе — это главный момент, ради которого я, в общем-то, и живу. И попасть в такой день в Голгофо-Распятский храм — это было для меня самым дорогим подарком.

Леонид Проурзин, директор Соловецкого лесхоза:

Великое событие сегодня сотворилось. Когда в советское время встречал в литературе слово «чудо», думал, что оно имеет сходное со словом «чудаки» смысл. А теперь я сам стал свидетелем чуда. Действительно, как можно иначе воспринять сегодняшнее освящение храма на Голгофе? Зная соловецкие реалии, когда, несмотря на серьезные субсидии, все делается крайне медленно, кажется невероятным, что за такой короткий срок в труднодоступном месте возродился из руин храм.

С 2002 г. монастырь стал хозяйствовать на Анзере, и, надо прямо сказать, хозяйствовать успешно. Со всеми проблемами стараются справляться сами, нарушений по линии лесного хозяйства не допускают. Надеюсь, так будет и впредь происходить.

В скиту пока постоянно живет шесть человек, но в летний сезон приезжает масса трудников. И их надо привезти на Анзер, организовать работу, обогреть, накормить, помыть… Все это — реальные трудности. Но с помощью Божией монахи их преодолевают, показывая пример нам, мирянам.

Я сегодня встретил в храме Андрея Близнюка, который несколько лет в конце 80-х годов работал на Анзере пожарным сторожем. Знал хорошо, что являл собой заброшенный в советское время Анзер, и вот через двенадцать лет приехал в сане священника Николо-Кузнецкого храма и участвовал в сегодняшней службе на Голгофе. Он мне сказал, что тоже поражен случившимся на Голгофе чудом.

Елена и Николай Андрущенко, паломники из Северодвинска:

Елена: На Соловки мы ездим с 1990 г., на Анзере впервые побывали в 1999 г. И бываем почти каждый год. Поэтому то, что мы увидели сегодня на Голгофе, не стало для нас неожиданным. Еще в прошлом году мы радовались установленным на храме куполам, неделю назад любовались на новый иконостас. Но сам момент освящения храма, служения Божественной литургии на заложенном сегодня в престол антиминсе очень сильно на нас подействовал. Воистину историческое событие свершилось сегодня на наших глазах. Соборно, молитвенно, трогательно прошла первая служба в освященном храме на Анзерской Голгофе — второй Голгофе в мире. Пока мы даже не осознаем полностью, какое духовное и промыслительное значение имеет возрождение церковной службы на этом святом месте — месте явления Божией Матери и великих страданий соловецких новомучеников. Сегодняшняя литургия будет продолжаться в храме, будет продолжаться и в наших сердцах, помогая нам подняться еще на одну ступенечку познания духовного мира, жертвы Господней, тайны Спасения. Ведь все мы мало понимаем, какой ценой Жертвы Спасителя на Голгофе мы были искуплены, какой ценой были спасены. И сегодняшний день — напоминание о том, что каждый человек должен нести свой крест. И учиться у Господа и у святых жертвенно существовать в этом грешном мире.

Николай: Лена родилась в ночь на Великий Пяток, как раз в день Распятия Христа. Поэтому к этому месту у моей жены личное отношение.

Елена: Да, Голгофа занимает в моей жизни особое место. И, конечно же, не случайно, что мы, и не чая этого, оказались здесь в такой замечательный день. Именно тут особо ощущается долг перед Господом, перед всеми людьми, перед самой собой, долг спасения своей души. Ведь именно в этом заключается смысл человеческой жизни.

Леонид Машков, юный соловчанин:

Анзер — мое любимое место. Каждый год сюда езжу. Сегодня мне тут особо понравилось. Всё — и реставрация, и программа праздника — было сделано «с чувством, с толком, с расстановкой», грамотно. И служба в новом храме впечатлила. Было очень красиво.

Игорь, пенсионер из Архангельска, бывший милиционер:

В монастыре я нахожусь в качестве трудника. В отпуск приехал, я теперь охранником на лесопильном заводе работаю. До этого дети сюда ездили, мне рассказывали, хвалили. Жена восемь раз была. Ну вот и я решил на Соловках побывать. Поездкой доволен. Принимают в монастыре как родного. Не везде так. Мне есть с чем сравнивать — под влиянием жены и дочки (она в церковном хоре поет) немало монастырей объездил. Крестился сам в 2000 году, с женой повенчались в 2001-ом. Может, еще то меня заставило к вере обратиться, что в Чечне дважды побывал. Слава Богу — все обошлось.

На Анзере сегодня оказался впервые. Рассказать то, что чувствую, не сумею, пусть другие скажут. А Вы на меня просто взгляните. Ничего не замечаете? А один брат из монастыря сказал: «Ты, прям, весь светишься!» Соврал, конечно. Но мне и в самом деле тут сегодня хорошо. Так хорошо только в детстве бывало.

Люба, врач из Москвы:

Впечатление незабываемое. Я в храме стояла, и сердце кровью обливалось. Радостно, с одной стороны, и стыдно радоваться на таком месте. Потому что столько крови пролито на этой горе, и я ее чувствую… А на сердце — ангелы поют. И слезы все время глотала. Такого состояния как сегодня я нигде и никогда не испытывала. Не знаю, как это объяснить…

Я думаю, Господь собрал тут сегодня неслучайных людей. Я с некоторыми поговорила, и оказалось, что, как и мне, всем разные обстоятельства жизненные приехать сюда мешали, поездка не складывалась. И вдруг в один момент обстоятельства изменились, открылась дорога необыкновенная светлая, и встреча на Голгофе состоялась. Даже и не ожидала. У меня впечатление такое, что последний раз сюда приехала. После сегодняшнего дня и умирать можно спокойно. Исповедалась, причастилась на Голгофе. Главное — сказано. Все уже сполна получено. И при этом радость необыкновенная. Сюда в тумане шли, а сейчас, гляди, солнышко из-за туч выглянуло.

Владимир, реставратор из Мурманска:

Я, к сожалению, не отношусь к активно верующим. В 1994 г. работал в составе реставрационной группы в Троицком скиту. Решил сегодня, пользуясь возможностью, посетить прежние места. Десять лет тут не был. Многое, конечно, изменилось.

В Голгофо-Распятский храм я зашел, но на службу не остался — зачем место зря занимать, и так тесно было. Чтобы молиться в храме, надо что-то понимать, принимать участие в молитве, а я ничего не знаю. Пошел в Троицкий скит, там тоже реставрация началась. К источнику добрался Троицкому, там кровлю сделали. Водички с собой набрал. В общем, тоже не зря время провел. Каждому свое.

Вы спрашиваете, коснулась ли меня радость сегодняшнего дня? Да, конечно, коснулась. Обидно, что не пришлось самому реставрировать, но пришли другие люди, которые сделали. Причем сделали хорошо очень. И это радует.

Мне, кстати, на Голгофе тоже пришлось немного поработать — разгребали мусор, обломки всякие. Работа тогда только начиналась. Вместе с Владимиром Сошиным мы обмеры храма проводили. Так что какая-то крупица нашего труда тут тоже присутствует.

Ну что ж, Богу — Богово, а кесарю — кесарево. Мне дано работать что-то, а другим молиться. Ну а я просто в храм зашел. Вспомнил, как все было.

Марина, архитектор из московского института «Спецпроектреставрация»:

Это моя вторая поездка на Анзер. Сначала был, разумеется, профессиональный интерес — посмотреть, как отреставрировали Голгофо-Распятский храм. Как архитектора меня поражают масштабы работы, проведенной в такие краткие сроки.

Когда я сегодня оказалась в храме на службе, абсолютно забыла свои архитектурные задачи и, ощутив себя паломницей, молилась со всеми вместе. Сегодняшняя служба для меня стала откровением. Со мной происходило что-то необъяснимое, чудное.

Еще на катере, когда издалека я увидела светящийся белый храм на Голгофе, во мне возник неиспытанный прежде трепет. Как радостно, что мы явились свидетелями возрождения великого символа Русской Голгофы, сотворенного нашими предками и воссозданного в наши дни. Я благодарна судьбе, что мне посчастливилось быть на Анзере в такой день.

Ольга, экскурсовод паломнической службы:

Сегодняшний день дал мне огромный духовный толчок. Освящение храма должно было состояться вчера, в день памяти новомучеников и исповедников Соловецких. Но из-за погоды праздник состоялся в воскресение. И это знаменательно. На пригласительных билетах было написано, что праздник посвящен грядущему 300-летию чуда, произошедшего у подножия Голгофы в 1712 году. Тогда Божия Матерь явилась преподобному Иову и сказала, что место сие назовется второй Голгофой.

Сегодня рядом с церковью Воскресения Господня были расставлены столы под навесом, и была богатая трапеза. Я даже вспомнила Петра I. Когда он посетил трапезу в соловецком монастыре, то сказал, что нигде так вкусно и приятно не вкушал. И про сегодняшнюю трапезу также можно сказать. А я почему-то подумала о тех, кто тут в лагерные времена мучался, умирал от голодной смерти. А мы теперь вот так сыто на их могилах едим. Не иначе, как по молитвам их, страдальцев. Надо об этом всегда помнить.

Ксения Ефремова, студентка биологического факультета МГУ:

То, что я побывала в такой день на Голгофе, — настоящее чудо. Мы живем с ребятами в палатках в лесу. Они хорошие, только пока еще не все в церковь ходят. Случайно мы узнали, что сегодня в 6 утра из Долгой губы повезут гостей на Анзер. Туда, как и всем, мне очень хотелось. Хотя денег на поездку не было. А тут сказали, что сажать на катер будут по талончикам. Талончика у меня тоже не было, но я все равно встала рано-рано и пошла к причалу, на что, сама не знаю, надеясь. А люди на причале, видно почувствовали, что меня нельзя не взять. И взяли. И весь день я восприняла как чудесный сон. Так хорошо мне еще никогда не было. Храм бесподобный. И служба шла, как на небесах. И подарок замечательный вручили. Я сначала застеснялась подарок брать — мне-то, «зайцу», за что? А потом мне пакет буквально силой вручили. Там памятная к этому дню приготовленная икона преподобного Иова, книги чудесные, фотографии замечательные, календарь Соловецкий. Я таких даров просто не ожидала.

Вообще вся поездка на Соловки — одно сплошное чудо. Мы еще не уехали, а уже думаем, когда еще приедем. Я теперь без Соловков просто не смогу жить.

Долго думал, стоит ли добавлять ложку дегтя в бочку меда — публиковать высказывание москвича, для которого паломничество на Голгофу было всего лишь хлопотной командировкой. Но для полноты восприятия этого дня, очевидно, все слова важны…

С., сотрудник телевидения:

Ну, если Вы настаиваете, запишите и мое мнение. Для нас сегодняшнее пребывание на Анзере — не более, чем очередное производственное задание. Я сегодня работал целый день и безумно устал. Мои коллеги тоже все замученные, Вы к ним хоть не приставайте. Ведь мы, в отличие от вас, не просто отдыхали, а напряженно вкалывали. Сюжет делали. Ту радость, которую вы испытали, мне не понять. Зато я уже успел «цифру» через спутник «слить», и нашу съемку сегодня же миллионы людей увидят. И будут, наверное, как и Вы, восторгаться. А для меня это рядовой сюжет, который мало чем отличается от других, аналогичных. Я ведь человек другого поколения, и не 300 лет живу, чтобы помнить, что при вашем Иове тут у Голгофы происходило… Извините, я спать буду.

P.S. Вечером мне звонили знакомые из Москвы, и действительно с восторгом рассказывали о том, что видели в новостях по телевизору. А ведь и вправду, благодаря работе С. и его коллег, люди всей страны порадовались празднику освящения Распято-Голгофского храма. Воистину «и через агарян творит Господь волю свою». Как все же разумно устроил Бог этот мир! Но ясно видишь это, лишь когда смотришь на всех Его глазами — с любовью к каждому, не осуждая никого.

На корабле я не смог побеседовать с гостем, приехавшим со мной на Анзер, паломником Игорем. Познакомились мы с ним в Морском музее. После экскурсии разговорился я с этим могучим, похожим на медведя, но сразу же располагающим к себе простодушием и детской смешливостью, человеком. Оказалось, что он кубанский казак, детство провел в Волгограде. На Соловки приехал из Абхазии, где жил при монастырях, помогая монахам добрыми делами, в том числе массажем, которым он владеет профессионально. На голове Игорь всегда носит тюбетейку, которая многих смущает. Оказывается, тюбетейка эта — подарок афонского монаха. Когда мы встретились, Игорь собрался по причине безденежья уезжать накануне праздников. Цены в гостиницах оказались непомерно велики для абхазского странника, в монастыре паломнические общежития были переполнены. Пришлось взять Игоря к себе на поселение, чтобы он мог помолиться в соборе в дни Соловецких праздников, а для этого, собственно, он и добирался до Святого острова. Как и многим, чудом удалось Игорю попасть на освящение Голгофо-Распятского храма. Как и всем, Игорю очень понравилось на Анзере. Но единственному из всех Игорю удалось на Анзере остаться. Отец Евлогий благословил его потрудиться во славу Божию у горы Голгофы. Именно поэтому Игоря не было с нами на обратном пути. Потом он вернулся на Соловки на пару дней, потом уехал под Норильск на заработки, потом позвонил мне поздравить в начале января с Рождеством, а я попросил его прислать текст для этой публикации.

Игорь Князев, странник из Абхазии:

Я очень рад за нашу страну Россию с богатой историей, с такими светлыми местами, подвижниками, которые только у нас и есть. Когда приехал на Север, знакомые хвалились, что отдыхали в Турции, Таиланде, а я сказал, что был на Соловках. Им, кроме диско да пьянок, нечего было мне рассказать. А я им рассказал про Святые Соловки. И дал посмотреть фильмы и фотографии, которые мне соловчане переписали. И все, особенно когда слушали про Анзер, были в восторге и мне завидовали. Отдыхая летом, они думали об ублажении плоти, но душа их тосковала по святости. Ни с кем нельзя сравнить русский народ, нашу страну. Так бы хотелось объездить, обойти все ее святые места, везде помолиться. А на Соловки я обязательно летом доберусь, на Анзере в скиту предупредил, чтоб готовили для меня работу.

4

Если помните, в самом начале я писал о размышлении в соловецком бараке на тему «Кто, за чем на Анзер едет?» Тогда, в восьмидесятые, я отмолчался из-за противоречивых чувств, одолевающих меня после поездки на Голгофу в 33 года. (За истиной? За смертью?) А теперь, в 57 лет, я точно знаю, зачем я туда еду. Окончательно разобраться помогло Воскресение на Голгофе.

Сознаюсь, я ведь очень завидовал Игорю, который взял и остался (по благословению, конечно!) на Анзере. Проснувшись на другой день, в понедельник, я остро почувствовал не объяснимую логикой сильнейшую потребность вернуться на Анзер. И вдруг мне позвонила Марина Осипенко, руководитель паломнической службы монастыря, и просительным голосом произнесла: «Петр, ты не мог бы выручить? У нас некому завтра вести группу на Анзер». Я сразу сказал: «Да». Марина была в недоумении, ведь раньше я обычно всячески отлынивал от экскурсий. А я сам был воистину потрясен звонком и предложением Марины. И был безумно счастлив, что опять окажусь на Анзере. И в очередной раз я понял, что жизнь чудесна в буквальном смысле слова, то есть в ней постоянно происходят чудеса, а мы почему-то боимся замечать их…

Итак, во вторник я опять был на Анзере. И опять взошел на Голгофу. И опять соборно, вместе с паломниками, молился в новоосвященном храме. Выходя из него, тут же встретил «абхазца» Игоря, который вытаращил глаза и спросил: «Отец, а ты как тут очутился?» И мы обнялись с ним и долго, непонятно отчего, как бывает только в детстве, смеялись… Грешно, скажете вы, смеяться на Голгофе. Но ведь это была уже Новая Голгофа. Голгофа, на которой произошло Воскресение.

Наверное, вы уже поняли, зачем я теперь еду на Анзер? Конечно, за радостью! Ведь она неминуемо придет к каждому, если с верой и без боязни идти за Христом. И в пустыню на сорокодневный пост. (Только бы быть крепким — как и Он, и не поддаваться на дьявольские искушения!) И по бурным водам житейского моря. (Только бы не усомниться, как Апостол Петр. Ведь Он не оставит в беде, обязательно протянет руку!) И, самое трудное, но главное, — надо взойти на Голгофу, не устрашившись уготованного креста. (И только тогда, когда будем распяты вместе с Ним, всё поймем, всех полюбим и… воскреснем вместе с Ним!)

Моя жена Надежда прошлой осенью добралась до Иерусалима и потом засвидетельствовала, что совсем, рядом с Голгофой, где Христос претерпел крестные муки, находится под часовней Кувуклией Пещера Гроба Господня — место Воскресения Христа. Так ведь и на Анзере тоже — церковь Воскресения стоит рядом с храмом Распятия Христова на Голгофе! Я это знал всегда, но осознал только теперь. Кончается всё не Голгофой, как думал я в 33 года, а Пещерой Воскресения.

Скорбна и мучительна вечная Страстная пятница на Голгофе. Но совсем-совсем рядом праздник Воскресения! Этой надеждой, верой в Воскресение Христово жив человек. Грядущая радость Пасхи сметет все сегодняшние муки. Случилось чудо из чудес. Воскресение на Голгофе произошло!

Версия для печати