Альманах «Соловецкое море». № 10. 2011 г.

«Прислушаться к голосу сердца»

— Слово «монах» происходит от греческого «monachos», что значит «один», «уединенный». Цель монаха такая же, как у христианина, живущего в миру — спасение души. Обязательно ли отрекаться от мира во имя спасения? Ради чего человек оставляет мир и всё, что ему было близко и дорого, и уходит в монастырь?

— Святая Церковь живет опытом великих отцов древности, поэтому надо придерживаться понимания того, как жили и учили жить святые отцы. Их творения, а, лучше сказать, их опыт ярко свидетельствует о том, как нужно жить, чтобы пребывать в видении Бога. Надо внимательно изучать жизнеописания святых, особенно тех, которые подвизались в иноческих трудах, чтобы, «пропустив» их жизнь через себя, составить правильное представление о сути монашеского подвига. И только после этого решать, готов ли ты взять на себя благое иго следовать «тесным путем» к Царству Небесному или же идти путем создания благочестивой семьи — малой церкви, путем, также благоугодным Господу.

— Ваше Высокопреподобие, а как начинался Ваш монашеский путь? Как отнеслись к принятию этого судьбоносного решения Ваши близкие?

— Мой монашеский путь начинался с несения послушания иподиакона у митрополита Рязанского и Касимовского Симона (Новикова), ныне почившего. Тогда он был еще епископом. Внутренние же причины, расположившие меня к выбору монашеского пути, ведомы только Богу. В какой-то момент благодать Божия коснулась моего сердца, и возгорелось оно желанием идти этим путем, — по-другому объяснить я это не могу.

Что касается близких, то, например, моя мама сама желала этого моего выбора, ибо будучи глубоко церковным человеком она хотела, чтобы ее дети избирали только те пути по жизни, которым учит Святое Евангелие. Духовник нашей семьи, схиархимандрит Серафим, пророчествуя о судьбах моей и моей сестры, в свое время говорил: «Эти — наши», а о моих двух братьях: «А эти — не наши», предвидя в будущем принятие монашества мною и моей сестрой. Братья же мои стали приходскими священниками, семейными людьми.

Вспоминая жизнь моих родителей в молодости, могу сказать, что мама моя часто ездила по храмам и монастырям, чтобы помолиться у их святынь о нашем телесном здравии и о духовном укреплении. Папа же вначале был менее воцерковленным человеком, но со временем изменился и даже пел на клиросе в церковном хоре. Оба родителя приняли мой выбор с большой радостью и воодушевлением. Хочу добавить, что когда меня постригли в монашество 26 августа 1983 года, ко мне приезжала на постриг мама, и, начиная с этого времени, никогда не обращалась ко мне иначе, как по моему монашескому имени — отец Иосиф, как бы предавая забвению мое мирское имя.

— Какие святые из числа отцов монашества, преподобных христианского Востока и России, Вам ближе всего? Чей пример оказал на вас наибольшее влияние?

— Прежде всего, безусловно, это преподобный Сергий Радонежский, игумен земли Русской, в обители которого я начинал свой монашеский путь, учился в Московских Духовной Семинарии и Академии, расположенных на территории Троице-Сергиевой Лавры.

— Приходилось ли Вам встречаться с настоящими подвижниками — старцами? Что наиболее всего впечатлило Вас в этих людях?

— Недавно вышла книга «Великие старцы ХХ столетия», и там есть такие имена, как схиархимандрит Зосима (Сокур), архимандрит Иоанн (Крестьянкин), архимандрит Иоанн (Маслов) — со всеми ними мне посчастливилось быть в общении, а отец Иоанн (Маслов) даже преподавал у нас в семинарии и академии. Больше всего меня привлекали в них необыкновенная доброта и любовь, с которыми они неизменно встречали всех, приходивших к ним.

— Что такое монашеское послушание? Какая разница между личным смирением человека и тем, когда его смиряют? Насколько «добровольное послушание» добровольно?

— Послушание — это слышание в себе голоса Божия и исполнение Его святой воли. Вот в чем заключается истинное послушание. А монашеское послушание — это вверение себя воли старца — опытного духовника, руководству которого предается инок в чине пострижения: «Во всем повинися старцу» — есть такие слова в чинопоследовании пострижения в монашество. То есть через духовника слышать волю Божию и исполнять ее — вот в чем заключается монашеское послушание.

Что же касается смирения, то здесь следует различать смирение и «смиренничество». Последнее понятие бытовало у нас в Академии: смиренничество — это когда человек изображает себя смиренным, оставаясь внутри послушным лишь своей воле. Образец смирения показал нам Господь Иисус Христос: Он смирился до того, что стал человеком. На мой взгляд, смиренный человек — это тот, кто смиряется перед всеми обстоятельствами, которые возникают в его жизни помимо его воли.

Что же касается добровольности послушания, то в тех случаях, когда человек сам не смиряется, то его смиряют те обстоятельства, перед которыми он бессилен. К сожалению, такое тоже встречается — тогда сама жизнь становится для него школой смирения.

— Иногда люди приезжают в монастырь на послушание, но вскоре уезжают оттуда с чувством неудовлетворенности, а то и получив душевную травму. В чем беда этих людей?

— Здесь рассуждать обобщено, абстрактно невозможно, нужно рассматривать каждый конкретный случай в отдельности. Например, бывает, что человек приезжает в монастырь, получив от жизни душевную травму. Он ищет покоя, думая, что монастырь — место, где можно ни о чем не думать и жить в свое удовольствие, а тут его заставляют работать. У такого человека сразу возникает негодование: как это так — приехал молиться, а вместо этого заставляют выполнять работу, которая совершенно не нравится.

В одном патерике рассказывается такой поучительный случай. Как-то в монастырь попросился человек. Его приняли и назначили послушание. Он стал возмущаться и отказываться: «Я пришел в монастырь, чтобы молиться, а меня заставляют идти на какие-то работы!» И когда все пошли на свои послушания, он остался в келлии совершать молитвы. Пришло обеденное время, и все направились в трапезную, а его не позвали. Он стал возмущаться, почему монахи не позвали его обедать, на что получил ответ: «Ты пришел молиться, так живи как ангел, у нас же правило — кормить только тех, кто трудится, а тот, кто только молится, живет Духом Святым». Так он был посрамлен братией обители.

А бывает так, что перегиб совершается, к сожалению, со стороны тех, кто определяет послушания в монастыре: изображая себя великими подвижниками, нагружают братию бременами выше их сил. Такое, увы, тоже встречается. Они забывают, что настоящие подвижники, когда назначали трудные послушания, сами шли и трудились наравне со всеми, чтобы на себе испытать весь тот труд, который взвалили на чужие плечи. У нас же бывает, что тот, кто назначает послушания, сам стоит в стороне, исполняя роль надзирателя. Такое, конечно, может вызвать надлом в душе, и человек может не выдержать.

— Труд и молитву святые отцы именуют двумя крылами, которыми подвизающиеся воспаряют в обители вечной жизни. Эти две составляющие равноценны? Или все-таки молитва важнее?

— Недавно была опубликована книжка «Православные притчи». Одну из этих притч уместно сейчас вспомнить. Однажды попросили монаха переправить на другой берег реки, а у того на одном весле написано «молись», а на другом «трудись». Оказавшийся в лодке мирской человек спросил: «Понятно, что надо трудиться, а зачем при этом молиться?» Тогда монах-перевозчик положил весло с надписью «молись» в лодку и стал грести одним веслом «трудись» — лодка начала вращаться на одном месте. Понял вопрошавший, что во всем должна соблюдаться золотая мера: и в молитве, и в трудах. Любой перекос чреват тем, что результат достигнут не будет… Ведь даже при сотворении мира Бог, можно сказать, прилагал труд и заповедал человеку: шесть дней сотвори дела твои, а в седьмой будь в покое и всё делай во славу Божию. Вот что значит идти «царским путем»: во всем соблюдать золотую середину — в меру молиться и в меру трудиться.

— Игнатий Брянчанинов говорил, что для монаха мир — «истинная вдовица», называл иноков «неотпетыми мертвецами». Между тем, всем известна значительная роль монастырей в распространении книжности на Руси, благочестия, культуры. Соловецкий монастырь был крупнейшим на Русском Севере землевладельцем и выполнял различные государственные функции: хозяйственную, военную, просветительскую. Как соединить представления о монахе-аскете с образами монаха-хозяйственника, управленца, хозяина, строителя?

— Для понимания этого феномена хотел бы привести пример святителя Филиппа в бытность его соловецким игуменом. С одной стороны, он оставил мир, ушел в монастырь, а, с другой — будучи игуменом, он проявил себя таким хозяйственником и строителем, что благолепно преобразил облик острова. Как это можно сочетать? Бог полагает на сердца подвижников, что им делать, и они свято исполняют волю Господню. Не ради собственной славы творят подвижники дела внешнего благочестия, а водимые Духом Святым исполняют святую волю Божию! Кроме того, внешние труды отнюдь не мешают во время своих трудов творить молитву. Еще древние подвижники, плетя корзины, не упускали из сердца Иисусовой молитвы, не рассеивались умом.

— Сейчас принято много говорить о социальном служении монастырей и вовсе понимать их как некую социальную структуру. Как, на Ваш взгляд, должны складываться отношения современного монастыря с миром?

— Во всем нужно проявлять благоразумие, чтобы не увлечься одной только хозяйственной деятельностью и не превратить монастырь в сельскохозяйственную артель. Такая опасность существует. С другой стороны, существует иная опасность: жить беззаботно, ссылаясь на необходимость монаху творить молитву, мол, придет время тогда и будем трудиться. Доводилось мне слышать, когда лень прикрывалась таким мнимо-благочестивым предлогом. Во всем нужно руководствоваться тем, что оставили нам наши великие предшественники, просвещенные Самим Господом. Слава Богу, что на нашей земле есть такие люди.

— С момента воссоздания Соловецкого монастыря прошло уже двадцать лет. Что Вы думаете о влиянии современного Соловецкого монастыря на жизнь поселка?

— Мне трудно отвечать на этот вопрос, поскольку последние несколько лет я не живу на Соловках, в монастыре. Но если судить по тому, что доходит до моего слуха о жизни соловчан, я вижу, что влияние монастыря на окрестных жителей весьма положительно. Усердие верующих соловчан к молитве не ослабело с тех пор, как по причине своей тяжелой болезни я вынужден был покинуть благословенный остров. Это вселяет уверенность в том, что Бог не оставит Своей милостью и тех, кто трудится вне монастыря. Ибо везде и во всем действует Бог, мы же являемся только орудием в руках Божественного Промысла.

— В исторической литературе называют «трагедией русской святости» разделение монастырей на «иосифлянские» (сильные в хозяйственном отношении, пользующиеся покровительством государства, «отягченные собственностью», как, например, Волоколамский или Соловецкий монастыри) и «нестяжательские» (скиты заволжских старцев под духовным попечительством Нила Сорского и его учеников). Не потерял ли значения давний спор о том, каким быть монастырям на Руси? В чем смысл современного монашества?

— Я бы возразил такому взгляду на историю русского подвижничества. Скорее, это историки, по-своему рассуждая, видят какое-то несогласие между этими святыми. Во времена, когда жили преподобные Иосиф Волоцкий и Нил Сорский, между ними никаких особых разногласий духовного содержания не было! И тот, и другой руководствовались одним Духом Святым, волею которого были водимы. Одному Господь внушал так совершать свое служение на земле, а другому — иначе. Это не означает, что между ними не было различий во взглядах на земные проблемы. Наличие разных мнений не противоречит и духу Священного Писания: апостол Павел учил, что разные мнения должны быть у людей, и в этом ничего страшного нет. Это только свидетельствует о том, что Бог силен и могуществен внушать многообразие взглядов у людей веры: полагает одному на сердце поступать одним образом, а другому — иначе, ибо Ему открыты силы и способности каждого человека. И это не мешает увидеть божественную гармонию во всем. Апологеты христианства древности учили: «В главном у нас должно быть единство, во второстепенном — свобода, и во всем — любовь». Думаю, что противоречие между святыми видят только те мирские историки, кто руководствуется собственным мирским мудрованием и кто не чувствовал на сердце действие благодати Духа Святого, Которым водимы были наши прославленные святые.

А смысл монашества никогда не менялся: монах — это тот, кто добровольно отдает себя в руки Божии, чтобы быть всецело орудием Промысла Божия, и становится молитвенником за весь мир.

— Правом принятия исповеди в домонгольский период пользовались исключительно иеромонахи. Они имели, как правило, немалый духовный опыт, но смотрели на мирскую жизнь как на юдоль скорби и печали. Под их влиянием в общественном сознании постепенно утверждалась мысль о том, что спасение в миру почти невозможно. Поэтому князья да бояре на смертном одре стремились принять иноческий образ... Сформировался ли, на Ваш взгляд, светский (мирской) идеал в отечественной культуре — образ, которому можно и нужно соответствовать?

— Падшая человеческая природа может исказить все, что угодно. Не удивительно поэтому, что, например, и долгий 70-летний период борьбы с Церковью, направленный на отторжение священства от народа, внес много негативного в умы наших соотечественников. И поэтому наша задача — как монашества, так и светских ученых, — воссоединить, восстановить то, что было разрушено богоборческой властью.

— Считаете ли Вы, что христианину всю жизнь нужно держаться одного духовного отца? Если мы исповедуемся Господу, а священник является лишь свидетелем исповеди, не всё ли равно, кто принимает исповедь?

— Исповедаться можно любому священнику, но если вы хотите, кроме того, получить духовный совет, то неразумно менять духовника: ведь каждый раз вам придется, возможно, услышать новые советы; не оказаться бы вам при этом в роли человека, каждый раз попадающего на перекресток различных дорог. Но прежде чем отдавать себя руководству одного духовника, нужно тщательно подойти к его выбору, чтобы не вверить себя в руки неопытного священнослужителя. В наше время такое немудрено, помня о 70-летнем разрыве Церкви и народа и оскудении духовного опыта у священства. Очень полезно помнить при этом слова преподобного Иоанна Лествичника, советовавшего при выборе духовника рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача на больного, вместо бесстрастного на человека, обладаемого страстьми, вместо пристани в пучину, и не найти таким образом готовой погибели. Но по вступлении на поприще благочестия и повиновения уже отнюдь не должны мы испытывать или судить в чем-нибудь доброго нашего наставника и судию, хотя, может быть, в нем, как в человеке, и увидим некоторые малые согрешения (Слово 4 «Лествицы» аввы Иоанна, игумена Синайской горы).

— Как научиться не роптать на судьбу и радоваться в беде? Многие люди, будучи физически здоровы, ропщут на судьбу, чувствуют себя обделенными. Поделитесь, пожалуйста, своим опытом преодоления трудностей. Ведь при всех испытаниях Вы никогда не роптали на судьбу и всегда благодарили Господа за всё, несмотря на тяжелый недуг, который уже несколько лет Вы мужественно несете.

— Благодарил, благодарю и буду благодарить до конца жизни, ибо ничего на земле не происходит вне Бога, даже самое трудное, что выпадает на долю человека. Так, в одной из посмертно изданных книг архимандрита Иоанна (Крестьянкина) мы читаем слова матери старца, обращенные к нему в трудные дни его жизни: «Сыночек, так Богу угодно, видно так надо. Бог плохо не сделает» . Всё в жизни человека случается по Промыслу Божию. Порой жизненные события нам не понятны, т.к. пытаемся рассудить холодным рассудком, а не душой, не духом пытаемся вникнуть в суть происходящего. Между тем, правильнее было бы прислушаться к голосу сердца, к голосу совести, ибо голос совести — голос Божий, говорящий в нас, удерживающий от ошибки.

— Что Вы можете пожелать читателям и редакции «Соловецкого моря»?

— Сейчас у меня есть возможность ознакомиться с содержанием прежних номеров вашего альманаха. Мне было интересно прочитать о судьбе Антонины Мельник, воспоминания о ней, увидеть её фотографии. Интересен материал и о Михаиле Вервальде. Хотел бы пожелать помощи Божией всем, кто работает над этим замечательном изданием, на страницах которого публикуются труды и священнослужителей, и ученых, и всех тех, кому не безразлична судьба Соловков, кому есть, что сказать интересного, значимого из истории и жизни Соловецкого монастыря. Спаси, Господи, всех труждающихся в Товариществе северного мореходства и в редакции этого замечательного ежегодника — «Соловецкое море».

Помощи Божией и всем читателям альманаха в их земном поприще!

Благодарим Вас, дорогой отец Иосиф, за то, что согласились побеседовать с нами. Желаем Вам крепости телесной и спасения души.

Версия для печати