С наместником Соловецкого монастыря архимандритом Порфирием (Шутовым) встретился исполнительный директор Фонда Андрея Первозванного, член редколлегии «Вестника» В.А. Мищенко. В беседе также принимал участие архимандрит Мефодий, настоятель подворья Соловецкого монастыря в Москве.

— Ваше Высокопреподобие, как складывался Ваш жизненный путь до назначения наместником Соловецкого монастыря?

— У монаха день пострига является днем смерти. Единственное, что важно в связи с этим, — это какую монашескую школу человек прошел, что он из себя представляет в смысле духовном. Я являюсь учеником монашеской школы Троице-Сергиевой Лавры, где я был удостоен монашеского пострига и получил священный сан. Уже в течение пяти лет являюсь архимандритом, занимал должность казначея Троице-Сергиевой Лавры. Из этого состояния был указом Святейшего Патриарха и решением Священного Синода перемещен на должность наместника Соловецкого монастыря, точнее — мне было дано новое монашеское послушание.

Что касается моей предыдущей жизни, скажу кратко, что у меня высшее инженерно-экономическое и, разумеется, духовное образование.

— Бывали ли Вы раньше на Соловках? Какие Ваши первые впечатления, после того как Вы попали на Соловки уже в качестве наместника?

— Я был на Соловках один раз, восемь лет назад, уже будучи иеромонахом. Каких-то особых связей с Соловками нет, нет никого из рода моего, кто бы там пострадал. Свое назначение воспринимаю как волю Божью. Я туда приехал, исполняя послушание, и с первой минуты почувствовал себя буквально дома, так же, как я чувствовал себя и в Лавре. Наиболее яркие образы Соловков для меня — это внятная молитва и внятное богослужение.

— Что могут и должны значить Соловки для современной России и российского общества?

— Мы знаем из истории о периодах духовно-нравственного возрастания общества. Мгновением такого духовного, нравственного, а затем и государственного, политического, культурного возрождения стали времена преподобного Сергия с последующим преодолением татаро-монгольского ига. А ведь все это начинается очень обыденно.

Об этом хорошо говорил Ключевский в речи, посвященной пятисотлетию со дня кончины Преподобного. Выглядит это буквально так: люди приходят в обитель или, скажем, на удаленный остров и встречают там других людей, которые совершают молитвы и труды. Они приветливы к приходящим, и во всем там чувствуется искорка осмысленности: ясно, для чего эта жизнь и почему она. И вот с этим-то настроением они, измененные, возвращаются назад. Как волны, они расходятся из таких мест духовной и нравственной силы. Напитываясь ею, они приносят ее в свои семьи, в свои коллективы. В своих трудах, своих проблемах и скорбях они становятся людьми более сильными. Такое место особенно важно для героя нашего времени — человека колеблющегося, еще не обретшего опоры в вере предков. В Соловках есть огромный потенциал, который надо усилить и раскрыть, сделать его доступным. Это возможность обращаться к корням, обретать себя.

— Насколько велика на сегодняшний день братия монастыря? Сколько туристов и паломников ежегодно проходит через монастырь?

— Сегодня братия монастыря вместе со скитами составляет 90 человек. В это число входят и так называемые «годовые трудники» — те, кто серьезно решил связать свою жизнь с монастырем. Им представляется возможность жить монастырской жизнью, чтобы изнутри посмотреть на монастырь, проверить себя, а монастырь в то же время присматривается к ним. Если возникает гармония, монастырь принимает этих людей в число послушников.

90 человек — это уже сила. И мы ждем, что преподобные изберут и пришлют на Соловки очень много талантливых, сильных людей. Что касается числа паломников и туристов, то в прошлом году за летние месяцы через остров прошло порядка 30 000 человек, что в несколько раз больше, чем было в предыдущие годы. Динамика очень мощная, и это имеет свои и положительные, и отрицательные стороны. Этот поток не должен стать стихийным, важно всем уделить нужное внимание.

— Как монах сохраняет внутренний покой в монастыре, через который идет поток туристов и паломников? Вопрос к Вам и как к бывшему казначею Свято-Троицкой Лавры.

— Первый принцип — это сохранение молитвы и богослужения. Монах, который не совершает келейное правило, — это мертвый монах или, как говорил Серафим Саровский, «черная головешка».

В сознании и деятельности монаха есть две области: молитва, которая является его главным делом, и все остальные труды, которые в терминологии святых отцов называются «поделие». Без молитвы в трудах монаха будет происходить систематическая ошибка. Они не принесут пользы ни ему, ни окружающим. Это первое и главное. Второй принцип вытекает из сознания, что монахи являются плотью от плоти общества, из которого они вышли. И нельзя человеку, ответственному перед своими современниками, друзьями, семьей, родом своим, забыть об окружающих. Поэтому надо с любовью и гостеприимством принимать приходящих людей.

Кроме того, на святых местах каждый брат обители должен понимать, что приходят-то не к нему, а приходят к святым: к преподобному Сергию, или Зосиме, или к святым новомученикам. А он — только привратник, он послушник у них, и поэтому если он на какой-то момент почувствует, что это к нему пришли, то горе ему, и надолго он там не удержится. Он будет изгнан истинными хозяевами и небесными покровителями святой обители.

— Чему учит подвиг новомучеников современного православного христианина? Как планируется расширять изучение судеб соловецких новомучеников?

— Этот подвиг учит очень красноречиво, потому что каждый понимает, что в историческом отношении дистанция в 70 лет — это ничтожный миг. Лично мне оказаться живущим не сейчас, в начале XXI века, а вот тогда, в 20-е годы XX века — это дело Промысла Божия. Очень легко поставить себя на то место и спросить себя: а как бы я повел себя в этих условиях? Когда узнаешь, как люди сохранили свое достоинство, свою нравственность, это не может не учить. Для расширения изучения судеб новомучеников необходим координационный центр, который мог бы объединять пока разрозненные архивные данные.

Архимандрит Мефодий: Приходит очень много писем от людей: мой дедушка, мой папа находились на Соловках тогда-то, сообщите что-нибудь. На Соловках нет архивов, и мы можем только посоветовать обратиться в архивы ФСБ Карелии и в Центральный архив ФСБ. А если скоординировать связь с архивными органами ФСБ, то мы могли бы и людям помогать, и получать сведения о новомучениках.

Архимандрит Порфирий: Важно также донести знание о новомучениках до наших современников. Сейчас люди часто погружены в свои житейские повседневные проблемы, им кажется, что тяжелее не бывает. Но нужно просто показать, просто открыть глаза. Вы думаете, что сейчас самое трудное? Да нет, вот смотрите, всего семьдесят лет назад можно было пережить все эти пересылки, все эти тюрьмы и весь этот крестный путь здесь.

Сегодня информационные каналы для обывателя с усердием наполняются духовными суррогатами, происходит подмена. Человек живет этими пустыми «ценностями», а его душа испытывает голод и мучение. До тех пор, пока крест Христов и тех людей, которые за Ним пошли, не вошел в душу, до тех пор душа будет опустошенной. Поэтому нужно объединять усилия, чтобы этот духовный голод был утолен. Важно, чтобы творческая интеллигенция находила формы, позволяющие говорить об истинных ценностях, в том числе и о подвиге новомучеников. Нужны и специальные программы, и прекрасные художественные фильмы, и работа в интернете.

— Как сегодня складываются отношения Соловецкого монастыря с музеем?

— Я являюсь директором музея, совмещаю государственную должность и церковное служение. Для меня музейные работники, в том числе и те, с которыми я познакомился на Соловках, являются настоящими подвижниками, для которых я желаю потрудиться, позаботиться о них. Они так же, как врачи, учителя, библиотекари, подвижнически трудятся на своих поприщах, и благодаря этому что-то самое фундаментальное в нашем обществе еще не сдвинулось со своих мест.

Троице-Сергиева Лавра — это школа решения такого злободневного в нашей современной российской действительности вопроса, как взаимоотношение Церкви и музея. Лавра — это случай, когда достигнута гармония. Я сам участвовал в осуществлении этой гармонии и сохранил самые добрые отношения с моими друзьями — сотрудниками Сергиево-Посадского музея. Такие же отношения у меня начали складываться на Соловках еще до того, как я стал директором музея. Наверное, отчасти поэтому стало возможно такое решение руководства. В музейных фондах содержатся наши реликвии, наша память. Церковь исторически богата традициями, она всегда имела древлехранилище и особое духовное мировоззрение, согласно которому нельзя относиться к святыням иначе как с великим благоговением и нужно делать все для их сохранения и сохранности. Важно, чтобы потомки могли прикасаться к этим произведениям искусства и одновременно плодам высокого духа и через это напитываться духом, которым напитывались авторы, создавая эти произведения.

Как вы знаете, значительная часть ризницы Соловецкого монастыря была вывезена и сейчас находится в других музеях. Я надеюсь, что станет возможным возвращение этих святынь на Соловки, хотя при этом они останутся имуществом музея. Есть святыни, к которым люди для своей духовной и нравственной пользы должны прикасаться именно там, где они создавались, в месте, для которого они создавались. Евангелия, облачения, иконы находятся в запасниках музеев, в частности в Коломенском. Хлебенная икона пребывает в запасниках Государственного исторического музея. В общем-то, это безобразие, потому что таким образом святыни просто скрываются. Мы говорим, что нужно преодолевать духовный кризис, в том числе музейными средствами. Как можно хранить в запасниках святыню, к которой здесь должны прикоснуться люди?!

— Хотелось бы также услышать Вашу позицию по вопросу о коммерциализации Соловков.

— Нам кажется, что посещение Соловков с целью развлечения надо исключить. Я понимаю, что есть инерция, есть фирмы, которые там работают, есть уже подписанные договоры. Это направление долговременной работы, это вектор. Важно, чтобы приезжие люди не оскорбляли соловецкие святыни ни своим внешним видом, ни своим поведением. Существует очень много имущественных вопросов и с землей, и с лесным фондом, и с памятниками, и с инфраструктурой, и эти вопросы мы тоже будем решать. Нужно, чтобы все регулирующие организации придерживались одних принципов и приоритетов.

_{«ВЕСТНИК фонда Андрея Первозванного и Центра национальной славы», № 4, 2010}

Версия для печати