Альманах «Соловецкое море». № 8. 2009 г.

Александр Мельник

Некоторые аспекты истории почитания прпп. Зосимы и Савватия Соловецких ранее неоднократно рассматривались в литературе, при этом авторы использовали крайне узкий набор источников¹. Поэтому данная тема пока еще не раскрыта с необходимой полнотой.

В настоящее время в отечественной историографии происходит становление методик изучения культов святых. В данном отношении история почитания соловецких «начальников» представляет совершенно особый интерес, поскольку она может быть рассмотрена на базе почти уникального по полноте состава письменных и вещественных источников, дошедших до наших дней. Поэтому на примере исследования частного вопроса о почитании прпп. Зосимы и Савватия можно приблизиться к пониманию того, как следует работать с соответствующими материалами по истории культов других русских святых.

В настоящем исследовании комплексному анализу подвергнуты Житие Зосимы и Савватия (далее Житие), службы им, летописи, различные акты, описи, приходо-расходные книги Соловецкого монастыря XVI в., богомольные грамоты и другие документы, а также иконы, гробницы, надгробные покровы и т. п.

Перед тем, как рассматривать конкретные проявления культа прпп. Зосимы и Савватия, напомним известные факты истории их почитания. В 1540 г. согласно летописному свидетельству в Новгороде была заложена церковь апостола Андрея с приделом «святых и преподобных отец Зосимы и Савватия Соловецких чудотворцев»². Следовательно, к этому времени преподобные уже официально были признаны святыми³, по крайней мере, в пределах Новгородской епархии. В 1547 г. на Московском церковном соборе, возглавлявшемся митрополитом Макарием, Зосиме и Савватию установили «пети и праздновати повсюду»⁴, т. е. они получили статус общерусских святых. Их мощи в 1566 г. были извлечены из старых гробниц и перенесены в посвященный им придел нового каменного Спасо-Преображенского собора Соловецкого монастыря. Здесь обе раки поместили одну подле другой в специально устроенных нишах-аркосолиях южной стены. Таким образом, образовался двуединый надгробный комплекс святых и окончательно сложился начавший формироваться в более раннее время⁵ единый культ прпп. Зосимы и Савватия. По сообщению «Соловецкого летописца», в том же году монастырские старцы «ездили ко государю к Москве с мощами чюдотворцовыми и з святыми водами»⁶.

Начало почитания прпп. Зосимы и Савватия с редкой подробностью описано в их Житии. Сначала складывается культ св. Савватия. По инициативе прп. Зосимы мощи последнего были перевезены с материка на Соловки и захоронены в монастыре за алтарем Успенской церкви (т. е. к востоку от алтаря). Над этой могилой воздвигли гробницу, представлявшую собой, очевидно, небольшое деревянное строение. Во всяком случае примерно так его изображали в житийных иконах XVI в.⁷ (илл. 1). В этой гробнице поставили иконы Иисуса Христа и Богородицы, а также свечу над гробом (надгробием) преподобного. Затем, посовещавшись с братией, Зосима велел написать икону Савватия. Вскоре такую икону привез из Новгорода один из почитателей преподобного и ее поставили на упомянутом гробе. Далее в Житии говорится: «И во вся дни и нощи по всяком славословии церковнаго правила игумен и вся братиа приходяще ко гробу святаго поклонятися образу господа нашего Исуса Христа и пречистыа Богородица и их угоднику блаженному Саватию»⁸. Как видим, сразу после перенесения мощей Савватия в Соловецкий монастырь было должным образом оформлено место его нового упокоения и установлен ритуал ежедневного поклонения гробнице святого игумена. Когда это все произошло, Житие точно не указывает. Но, вероятно, описанные события приблизительно можно отнести к последнему периоду жизни прп. Зосимы — между 1471 и 1478 гг. ⁹

Для нашей темы существенны два момента. Во-первых, преподобного похоронили не у главной — соборной Преображенской — церкви обители, а лишь у второй по значению Успенской, чем, вероятно, обозначили его неглавную роль в основании Соловецкого монастыря. Во-вторых, судя по Житию, при осуществлении всех описанных выше действий монастырь обошелся без какой-либо санкции высших церковных властей. Имеются в виду новгородский архиепископ — глава епархии, в которую входил Соловецкий монастырь, или московский митрополит. Надо полагать, это соответствовало представлениям того времени о начальном порядке утверждения культа святого.

Не менее отчетливо в Житии описано начало становления культа прп. Зосимы. Он умер в 1478 г. и был похоронен за алтарем Преображенского собора в могиле, которую сам заранее выкопал¹⁰. Место за алтарем, т. е. к востоку от собора обладало, надо полагать, наибольшей сакральной значимостью на территории обители (конечно, за исключением интерьеров храмов). Как известно, восток в христианской традиции отождествляется с Раем и самим Иисусом Христом¹¹. Таким образом, сам выбор указанного места для могилы свидетельствует, что Зосима ясно осознавал свою первенствующую роль в деле основания и созидания Соловецкого монастыря. Не случайно в дальнейшем, вплоть до нашего времени, перечисление соловецких святых обычно начинается не с Савватия, а с Зосимы.

Через три года после его смерти над упомянутой могилой построили гробницу, очевидно, сходную с той, что уже стояла над захоронением прп. Савватия. В ней тоже поставили иконы Иисуса Христа, Богоматери и свечу у надгробия святого. И монахи ежедневно стали приходить в гробницу и молиться ему¹², т. е. установился ритуал почитания подвижника, подобный тому, который уже практиковался в отношении прп. Савватия.

После смерти Зосимы на Соловках иноком Досифеем создается Житие Зосимы и Савватия, литературно обработанное бывшим митрополитом Спиридоном-Саввой в 1503 г. В XVI в. оно в различных списках начинает широко распространяться в России. Существенно указание Жития на то, что оно было написано по просьбе новгородского архиепископа Геннадия (1484–1504)¹³. По версии одного из ранних, но не первоначальных вариантов Жития¹⁴, тот же архиепископ ознакомился с ним и одобрил его¹⁵. Если дело обстояло именно так, то это означало фактическое признание церковью святости преподобных. Однако то, что запись об указанном одобрении отсутствует в двух наиболее ранних редакциях Жития¹⁶, придает ей характер поздней вставки, вероятно, предназначенной для подтверждения факта причисления соловецких подвижников к лику святых.

Человек Древней Руси надеялся не только на помощь святых в загробной жизни на Страшном суде, а и на выполнение ими их конкретных земных чаяний. Иными словами, святые были наделены вполне определенными функциями¹⁷. В чем же состояли функции соловецких подвижников благочестия? Основными, но не единственными источниками по данному вопросу являются рассказы о посмертных чудесах, содержащиеся в списках Жития. Будем далее называть такие рассказы просто чудесами. По новейшим наблюдениям С.В. Минеевой, состав этих чудес формировался постепенно. Первые шесть из них присутствовали уже в варианте Жития 1503 г.; между 1504 и 1514 гг. добавились чудеса с седьмого по десятое; между 1514 и 1526 гг. Житие пополнилось чудесами с одиннадцатого по двадцать шестое; первой третью XVI в. датируются двадцать шестое и двадцать седьмое чудеса; между 1526 и 1542 гг. записаны чудеса с двадцать девятого по тридцать первое; тридцать второе и тридцать третье чудеса отнесены к 1540-м гг.; в 1548 г. добавились чудеса с тридцать четвертого по сорок четвертое; во второй половине XVI в. зафиксированы чудеса с сорок пятого по сорок седьмое¹⁸. Так что эти чудеса отражают почитание преподобных в период с конца XV по вторую половину XVI столетия¹⁹.

В первых посмертных чудесах ясно обозначена важнейшая функция св. Зосимы: быть покровителем и заступником Соловецкого монастыря и его насельников²⁰. Такой же функцией был наделен и св. Савватий²¹. В более поздних чудесах святые неоднократно осуществляли эту свою миссию²². В частности, они неоднократно фигурируют в чудесах в роли защитников монастырского имущества²³ и вообще — материальных интересов обители²⁴. Например, они заставили человека, обещавшего отдать монастырю коня и забывшего об этом, выполнить свое обещание²⁵. У читавших в XVI в. описания чудес Жития неизбежно возникало впечатление, что преподобные зорко следят или, как сказано в одном случае, «назирают»²⁶ за исполнением обетов, данных людьми в отношении Соловецкого монастыря.

Другая важная функция преподобных, проявившаяся уже в самых ранних чудесах, состояла в помощи людям, терпящим бедствие на Белом море²⁷. В последующем, вплоть до середины XVI в., подобные чудеса неоднократно повторялись²⁸ (в одном случае святые спасают человека и в другом водном пространстве — на озере²⁹).

Не менее важная функция святых заключалась в исцелении больных. Она проявилась несколько позже, чем первые две описанные выше функции, лишь во второй группе чудес, но затем случаи помощи преподобных в исцелении недужных фиксировались до второй половины XVI в.³⁰ В Житии описаны исцеления взрослых людей от некоего душевного недуга³¹, от одержимостью бесами³², от «фрянчуги»³³ (сифилиса), от слепоты³⁴, от зубной боли³⁵, от травм и ран³⁶, от других болезней³⁷, а также маленьких детей от различных заболеваний³⁹. Помогали преподобные и роженицам⁴⁰. Описаны даже случаи воскрешения мертвых⁴¹.

В описаниях чудес обозначено, в каких формах выражалась благодарность людей за помощь, оказанную им святыми, и то, что люди делали в надежде на эту помощь. Кроме молитв, обращенных к преподобным, они заказывали в Соловецком монастыре молебны им, помещали их иконы в своих домах, предпринимали богомольные путешествия на Соловки к гробам чудотворцев, посылали милостыню в монастырь, жертвовали ему землю, лошадей, строили храмы во имя Зосимы и Савватия⁴².

Помимо рассмотренных выше функций ближе к середине XVI в. обозначилась еще одна: преподобные помогают русским людям спастись от татарского плена⁴³. Причем одно из таких чудес произошло на дальних южных рубежах России⁴⁴.

Читая описания чудес в хронологическом порядке, мы видим, как постепенно к середине XVI в. расширялся «ареал предстательства» преподобных. Если в начале XVI столетия они совершают чудеса лишь в «своем» монастыре и в Поморье, то в 1510–1520-е гг. такие чудеса случаются и в Новгороде, а в середине того же столетия — в Москве и на юге страны. Таким образом, молитвенное заступничество преподобных к середине XVI в. распространилось буквально на всю Россию. В одном из чудес, записанных в 1548 г., это предельно отчетливо выражено устами самих Зосимы и Савватия: «Никоя нужда, ни безвременьство никакое не оудержит нас. Быти нам, рече, в Вияле, да оттуду к Москве грядем»⁴⁵. Святые свидетельствуют о себе, что без каких-либо препятствий могут оказаться в любом конце страны.

Такую же географическую картину распространения культа преподобных дает и обращение к личностям участников чудес. В ранних чудесах среди них фигурируют монахи Соловецкого и других поморских монастырей, а также поморские жители и новгородцы. К середине XVI в. заступничество святых ощущают жители Москвы и русские воины, оказавшиеся в татарском плену. Заметно, что культ преподобных действительно перерос региональные рамки (а не только стал официально общерусским по решению церковного собора 1547 г.).

Наше представление о характере почитания преподобных в рассматриваемое время несколько дополняют доступные для изучения списки служб Зосиме и Савватию, датируемые второй половиной XVI в. К сожалению, неизвестно, когда они впервые были составлены⁴⁶. В этих службах преподобные наделены тремя основными функциями: заступничества за иноков и вообще за людей, исцеления больных и спасения на море. В службах также подчеркивается двуединство их культа. В частности, это выражено в том, что они называются двоицей присноблаженной или двоицей богоугодной⁴⁷. Те же три функции преподобных обозначены в посвященных прпп. Зосиме и Савватию «Словах» черноризца Зиновия середины XVI в. ⁴⁸

В еще более чеканные формулы отлились представления соловецких насельников о посмертной миссии преподобных в «Слове похвальном» на перенесение их мощей в 1566 г. Из этого произведения явствует, что прпп. Зосима и Савватий были призваны постоянно покровительствовать соловецких монахам и защищать их: «на всяко убо время и лето приходя к нам, и духом заступая и сохраняя нас от видимых и невидимых врагов наших»⁴⁹. О преподобных с гордостью говорится, что они «наша похвала и наша слава, обитель ваша святая славится вашим наречением во всех концех Руские земля»⁵⁰. Наконец, в молитвенном обращении к святым выражается вера в их практически неограниченные возможности помогать людям и исцелять их: «Но, о священнии отцы наши, Зосима и Савватие, молим вас: испросите смирение миру, сирым будите помощницы, алчущим питатели, скорбным утешители, и поборники старости подпор, юным наказатели, пленным свободители, и всем недужным даруете здравие, слепым просвещение, бесных исцеляете, прокаженных очищаете, хромым даете хожение, глухим слышание, немотоющим глаголание, разслабленным стягнутие, и всем нам подайте, еже ко спасению прошение, иже во храм ваш приходящим и память вашу с верой празднующим, сохраните и соблюдите всякого навета вражия ненаветны!»⁵¹

Характерной чертой нескольких рассказов в Житии о чудесах является то, что в них исцеления совершают не сами прпп. Зосима и Савватий, а обычные монахи Соловецкого монастыря, действовавшие от имени святых и по молитве к ним⁵². Таким образом, по версии Жития, некая часть святости преподобных и их способность совершать чудеса перешла на насельников этой обители. Возможно, не случайно в некоторых грамотах XVI в. вся братия Соловецкой обители называется святой⁵³. Да и Соловецкий монастырь в целом постепенно начинает отождествляться с прпп. Зосимой и Савватием, что свидетельствует о дальнейшем утверждении их культа.

Этот процесс хорошо прослеживается по многочисленным дошедшим до нас актам. В них указанная обитель с некоторыми вариациями с середины XV до начала XVI в. именовалась по имеющимся в ней храмам: либо монастырем «святаго Спаса и святаго Николы», либо «святаго Спаса и пречистые его Матере святаго Успения, и святаго Николы», либо «святого Спаса и святеи Богородицы», либо «святаго Спаса» ⁵⁴. К 1519 г. относится первый акт, в котором к традиционному обозначению Соловецкого монастыря добавилось упоминание о чудотворцах. Знаменательно, что это проявилось, казалось бы, в далеком от сакральной сферы документе, регулировавшем хозяйственные отношения между названным монастырем и крестьянами одной из поморских волостей. В данном источнике сказано: «И как Бог пошлет росол в том колодезе, ино великому Спасу на Соловки, и чюдотворцом, и игумену, и святой братьи…»⁵⁵ Характерно, что имена чудотворцев здесь еще не названы. Сходная формула присутствует в акте 1533/1534 г.⁵⁶ Очевидно, впервые имена святых в обозначение Соловецкого монастыря введены в грамоте 1543 г., в которой говорится о вкладе «Спасу, Пречистой и начальником соловецким Зосимы и Саватию…»⁵⁷ С 1548 г. в сходных формулах последние иногда фигурируют в качестве «великих» чудотворцев⁵⁸. Надо полагать, столь весомое определение явилось знаком признания общероссийского статуса культа соловецких преподобных на церковном соборе 1547 г. В дальнейшем их имена становятся почти обязательным элементом развернутых обозначений Соловецкого монастыря в различных актах вплоть до конца XVI в.⁵⁹

Некую параллель приведенным выше свидетельствам, почерпнутым из актов, представляют собой сведения по рассматриваемому вопросу пяти описей Соловецкого монастыря 1514, 1549, 1570, 1582 и 1597 гг. ⁶⁰ Ранее в работе, построенной в основном на анализе этих описей, были показаны отдельные аспекты культа прпп. Зосимы и Савватия, выразившиеся в оформлении их мест упокоения⁶¹. Но информация, содержащаяся в тех же источниках по интересующей нас теме, тогда не была исчерпана. В частности, в описях зафиксированы иконы и другие сакральные произведения с различными изображениями прпп. Зосимы и Савватия, находившиеся не только у упомянутых мест упокоения. Рассматривая, где и в каком контексте располагались эти произведения, можно более отчетливо представить характер и эволюцию почитания преподобных.

Согласно описи 1514 г., одна пядничная, т. е. совсем небольшая, икона Зосимы и Савватия имелась в Успенской церкви. Отмечена также икона Савватия и Василия, но место ее расположения ясно не обозначено. Столь же неопределенно описана икона с образом, вероятно, прп. Зосимы, находившаяся на его гробнице⁶². Важна первая из упомянутых икон. Она обозначает уже тогда складывавшееся представление о некоем единстве этих двух святых. И при всем том в главном храме монастыря, Преображенском соборе, не было ни одной иконы преподобных. Данные факты свидетельствуют, что во время составления описи 1514 г. почитание свв. Зосимы и Савватия в Соловецкой обители находилось еще на начальной стадии своего становления. Не случайно их иконы монахи решились поместить лишь во второстепенных церквах своего монастыря, но не в главном его храме.

В данном отношении во многом иную картину рисует нам опись 1549 г. Теперь в одном из наиболее значимых мест интерьера Преображенского собора — в местном ряду его иконостаса — располагалась, очевидно, большая житийная икона Зосимы и Савватия. В том же храме были выносная и пядничная иконы с изображениями преподобных. В местном ряду иконостаса Успенской церкви находилась большая икона Николы Чудотворца, Зосимы и Савватия и пядничная икона преподобных в алтаре. В монастырской трапезной палате была икона Богоматери Одигитрии с Зосимой и Савватием на полях. В келарской палате также имелся пядничный образ соловецких чудотворцев⁶³. В Никольской церкви их икон тогда не отмечено. Значительно более развитым, чем раньше, в 1549 г. было оформление интерьеров гробниц преподобных. Важнейшие места в той и другой занимали большие житийные иконы Зосимы и Савватия. Кроме того, в сенях каждой из гробниц находилось по одной иконе Богородицы с расположенными по бокам изображениями соловецких чудотворцев⁶⁴.

Как видим, по сравнению с описанной выше ситуацией 1514 г. ко времени составления описи 1549 г. почитание преподобных достигло гораздо большего развития. Если в 1514 г. тенденция к объединению их культов лишь наметилась, то теперь она обрела вполне отчетливое оформление, выражением чего стали многочисленные иконы, на которых святые были изображены рядом друг с другом. Появление в монастыре к 1549 г. трех житийных икон свидетельствует о повышении интереса насельников обители и, вероятно, прибывавших в нее богомольцев к жизнеописаниям «начальников соловецких». Значит, людям того времени было важно не только молиться этим святым, читать или слушать их Житие, а и представлять его в зримых образах. Житийные циклы упомянутых икон вполне отвечали этой потребности. Надо представить, сколь внимательно приходилось вчитываться в Житие тем, кто разрабатывал иконографию названных циклов.

Названных святых часто изображали рядом с Богородицей, что еще более повышало значение их культа. Не менее существенной чертой последнего являлось то, что иконы Зосимы и Савватия находились и в большинстве наиболее значимых мест монастыря, и в двух важнейших его храмах, и в гробницах святых, и в трапезной палате, и даже в келарской. Такое размещение явно имело программный характер. Образа соловецких святых как бы призваны были постоянно сопровождать всякого находящегося в монастыре. Они создавали своего рода эффект постоянного присутствия преподобных. О том же вполне определенно говорится и в их Житии⁶⁵. Разработка иконографии упомянутых житийных циклов свидетельствует, что в монастыре происходило активное осмысление Жития преподобных. На основе этого осмысления, вероятно, и сложилась некая программа размещения их икон в обители.

Опись 1570 г., зафиксировавшая состояние монастыря после сооружения в камне двух его важнейших храмов — Спасо-Преображенского собора (1558–1566) и Успенской церкви с трапезной (1552–1557), показывает, что многие тенденции в оформлении почитания Зосимы и Савватия получили дальнейшее развитие.

Сказанное прежде всего касается принципа размещения икон преподобных в наиболее значимых местах обители. В Спасо-Преображенском соборе их большой житийный образ присутствовал тогда в южной части местного ряда иконостаса⁶⁶ (илл. 1). В северной части того же местного ряда оба преподобных были представлены на одной иконе вместе с другими святыми. Над местным рядом иконостаса располагался пядничный ряд, состоявший из многочисленных небольших икон, среди которых было семь образов Зосимы и Савватия. В соборе хранились два сударя и хоругвь, среди вышитых образов которых числились и преподобные.

В местном ряду иконостаса придела Архангела Михаила также находилась большая икона преподобных. Они были изображены и еще на двух иконах придела⁶⁷. Кроме того, там же хранился богато украшенный «образ Пречистые Одигитрие, Саватей чюдотворец привез на Соловки»⁶⁸, который, как видим, почитался тогда в монастыре в качестве реликвии, связанной с прп. Савватием.

Разумеется, идеей почитания преподобных особо было проникнуто убранство посвященного им придела в соборе. Здесь находились две деревянные золоченые раки с их мощами (илл. 2), оформленные полнофигурными изображениями святых на крышках и житийными сценами на боковых стенках. У рак располагались надгробные иконы Зосимы и Савватия. В местном ряду иконостаса находились три иконы с их изображениями. Из них ближе всего к ракам располагалась большая икона с изображением в среднике Богоматери, обращенной в молитве к Спасу в облаках, и молящихся перед ней Зосимой с Савватием. Средник окружали клейма жития преподобных⁶⁹.

Две подобные по иконографии иконы, происходящие из Соловецкого монастыря, сохранились (илл. 3). Надписи на них свидетельствуют, что обе были созданы в 1545 г. по заказу соловецкого игумена Филиппа Колычева⁷⁰. В очень похожих друг на друга средниках этих икон мы видим изображенный условно остров с Соловецким монастырем. Перед монастырем находится Богоматерь, которая молится Иисусу Христу, находящемуся в небесах. К Богоматери обращены в молитве стоящие прпп. Зосима с Савватием и группа коленопреклоненных монахов. Здесь с предельной наглядностью выражена одна из центральных идей эпохи: заступничества местных святых за людей перед Богородицей и моление ее за них перед Христом. Эта иерархия молений характерна для русской религиозности XVI в.⁷¹ Наличие же изображений обычных монахов свидетельствует, что они, как было показано выше, считались тогда полномочными представителями преподобных в мольбах о помощи людям.

Среди четырех верхних приделов собора только в одном, посвященном св. Иоанну Лествичнику, имелась небольшая икона преподобных⁷².

Кроме, очевидно, старого образа Николы, Зосимы и Савватия в местном ряду иконостаса Успенской церкви появилась икона Зосимы. В приделе Иоанна Предтечи отмечена большая икона преподобных. Их образ находился и на центральном столпе трапезной палаты, а на ее паперти — икона Одигитрии с Зосимой и Савватием.

В Никольской церкви, как и раньше, образов соловецких подвижников не существовало. Но зато над главным входом в монастырь (Святыми воротами) к 1570 г. появилась большая икона высотой в 10 пядей (210–220 см) «Пречистые образ с чудотворцы в деянье»⁷³. Рядом с ней стояла такая же по высоте икона Страшного суда. Это соседство призвано было напоминать всем входящим в монастырь, что важнейшим условием спасения в загробной жизни является молитва прпп. Зосиме и Савватию, которую они передадут Богородице, а та, в свою очередь, — Иисусу Христу. На «малых» монастырских воротах кроме других икон находился образ «Пречистые Воплощение с чюдотворцы»⁷⁴. Под последними, надо полагать, понимались Зосима и Савватий.

Как видим, к 1570 г. образы Зосимы и Савватия не только как бы сопровождали людей внутри монастырского пространства и маркировали пункты перехода между ним и внешним миром. Еще более, чем в 1549 г., к 1570 г. упрочилась связь культов преподобных и Богоматери.

Те же идеи продолжали развиваться и в последующем, что демонстрирует опись 1582 г. Особенно это касается интерьера Преображенского собора. Теперь в северной части местного ряда его иконостаса появилась большая икона «Зосимы и Саватия в молении з деянием, окладной, семипядной, золочен. Да на той же цки в молении Пречистая, а перед нею во облаце Спасов образ». В южной части того же ряда по-прежнему находилась житийная икона преподобных. Над местными иконами к нижнему тяблу иконостаса по обе стороны от царских врат крепилось восемь пядничных икон Зосимы и Савватия и еще два образа, на которых они были изображены на полях икон Богоматери. К 1582 г. на то же тябло был перенесен из придела Зосимы и Савватия упоминавшийся выше «образ Одегитрие чюдотворцов Саватиев». Его поместили в особо почетном месте — у самых царских врат. На его окладе имелись изображения соловецких подвижников. Они же были представлены на большой «осмипядной» иконе в молении у ног Спаса южного столпа храма и на иконах северной его стены⁷⁵. Человек того времени, оказавшийся в подкупольной зоне собора, был буквально окружен образами соловецких чудотворцев.

В приделах собора и Успенской церкви ситуация с размещением икон Зосимы и Савватия, зафиксированная описью 1570 г., к 1582 г. принципиально не изменилась. Исчез только их пядничный образ из придела Иоанна Лествичника. В приделе Иоанна Предтечи появилась пядничная икона преподобных. Изображения их присутствовали здесь и на киоте иконы Богоматери в соседстве со святыми Сергием Радонежским и Александром Свирским. Имелись различные иконы с изображением преподобных в трапезной, ее паперти и крыльце. На Святых воротах в 1582 г. находились иконы: «местная болшая одиннадцатипядная на золоте Пречистая, чюдотворцы в молении во обители з деянием, а во облаце Спасов образ», Страшного суда «одиннадцатипядная» и деисусный чин⁷⁶.

Отмеченные тенденции еще более четко обозначились в Описи 1597 г. К старым иконам, отмеченным в храмах монастыря предшествующей описью, к 1597 г. прибавились следующие. В местном ряду иконостаса Преображенского собора — еще один их житийный образ. Иконы с изображениями Зосимы и Савватия теперь украшали, кроме нижнего иконостасного тябла, оба подкупольных столпа, северную стену храма, его паперть и крыльцо. В паперти придела Зосимы и Савватия к 1597 г. возникла икона «Зосимы и Саватея в молении перед Пречистою з деянием во обители, а перед Пречистою во облаце Спасов образ», в Успенской церкви — большая икона преподобных, на центральном столпе трапезной — икона Одигитрии, Зосимы и Савватия⁷⁷.

Названные пять описей позволяют представить динамику нарастания количества икон Зосимы и Савватия в Соловецком монастыре на протяжении почти всего XVI в. В описи 1514 г. таких икон числилось 2 или 3, по описи 1549 г. — 15, по описи 1570 г. — 30, по описи 1582 г. — 37 и по описи 1597 г. — 47. Фактически же таких икон, вероятно, тогда в каждом случае было больше, ведь эти источники не фиксировали иконы в монашеских кельях и в деисусных чинах храмовых иконостасов, где также могли находится образы преподобных.

Ни один другой русский святой не был представлен в Соловецком монастыре XVI в. на столь значительном количестве икон⁷⁸. Это, кроме всего прочего, красноречиво свидетельствует, что соловецкие чудотворцы почитались в указанной обители больше, чем любой другой русский подвижник благочестия. Подобным же образом в отношении «своих» святых поступали и в других российских обителях того времени⁷⁹.

Те же пять монастырских описей показывают, как в течение всего XVI в. происходило нарастание богатства и разнообразия оформления мест упокоения преподобных или, иначе говоря, их надгробных комплексов⁸⁰. В частности, к многочисленным иконам и другим элементам их убранства в конце этого столетия добавились великолепные, шитые в Москве лицевые покровы⁸¹ (илл. 4, 5).

Для раскрытия темы почитания святых в целом и соловецких преподобных, в частности, необыкновенно важны свидетельства так называемых богомольных грамот XVI в., которые писались от лица церковных иерархов или самого царя в монастыри с просьбой молить Бога, Богоматерь и святых, чтобы они помогли русскому царю в его военных действиях против иноземных противников и защитили православных христиан и Россию. Известны подобные грамоты, адресованные Соловецкому монастырю в 1577, 1579, 1580, 1581 гг.⁸² Одна из них, составленная во время войны России с Польшей в 1580 г., отчетливо характеризует отношение Ивана Грозного к прпп. Зосиме и Савватию и к роли соловецких монахов, призванных молить «своих» святых, Богоматерь и Бога о помощи царю и его державе:

«От царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии, в нашу богомолью во обитель Изосимы и Саватия Соловецких чюдотворцов, богомольцу нашему игумену Варламу с братиею. Здеся на нас идет недруг наш литовский король со многими силами, а мы к нему посылали о миру и с покорением, и он с нами миритися не хочет, а на нашу землю идет ратью. И вы б пожаловали молили Господа Бога и пречистую Богородицу и великих чюдотворцов Саватея и Зосиму и всех святых, чтоб Господь Бог отвратил праведный гнев, движущийся на ны, и православнаго християнства державу сохранил мирну и целу, недвижиму и непоколебиму, а православному б християнству победы дал на вся видимые и невидимые враги. А мы вам, богомольцом своим, челом бьем; а милостины есми к вам послали двадцать рублев денег. Писан на Москве, лета 7088 августа во 2 день» ⁸³.

Пожалуй, еще более ярко упование царя на помощь преподобных и соловецких монахов, как ходатаев перед ними, выразилась в богомольной грамоте 1581 г., написанной в условиях приближавшегося поражения России в Ливонской войне:

«От царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии, на Соловки в пречестную Иисуса Христа и преподобных соловецких чюдотворцов Зосимы и Саватия, богомольцу нашему игумену Варламу с братиею. Смея и не смея челом бью, что есми Бога прогневил и вас своих богомольцов раздражил и все православие смутил своими неподобными делы, и за умножения моего беззакония и ради многаго согрешения моего Богу попустившу варваров християнства разоряти: и вы б пожаловали, показали милость на нас смиренных и недостойных рабех своих, пожаловали молили Господа Бога и пречистую Его Матерь, Владычицу нашу и Богородицу, и преподобных чюдотворцов соловецких Зосимы и Саватия и всех святых, чтоб Господь Бог и пречистая Богородица праведный свой гнев отвратил и православное христьянство от разорения свободил и устроил бы всему православному християнству и нам всем полезная. А мы с детьми вам со слезами челом бьем; а милостыни есми к вам послал двадцать рублев; а сколко в Соловецком монастыре попов и дьяконов, и сколко братии, и вы б прислали к нам тому роспись. Писан на Москве 7089 августа в 24 день»⁸⁴.

Как видим, по крайней мере, в 70–80-е гг. XVI в. прпп. Зосима и Савватий были наделены функцией защитников Русского государства от внешней опасности, а также — помощников царю в войнах с иноземными врагами. Вероятно, эта функция была присуща преподобным с середины до конца XVI в. Вспомним об их чудесной помощи беглецам из татарского плена. Так культ преподобных обрел государственное значение. Соловецкие же монахи теперь своими молитвами, обращенными к соловецким преподобным, Богоматери и Богу, призваны были участвовать в делах государственной важности.

До нас дошла значительная группа приходо-расходных книг Соловецкого монастыря. В настоящей работе рассмотрены самые ранние из них, охватывающие период с 1571 г. по самый конец XVI в. Для избранной темы эти книги представляют совершенно особый интерес, поскольку они содержат сведения, слабо улавливаемые в других источниках, характеризующие повседневную практику почитания святых. Наличие в названных документах подобных сведений, конечно, обусловлено тем, что почитание святых в ряде своих проявлений имело тогда вполне конкретное материальное и денежное выражение.

Обозначим одно из самых, пожалуй, очевидных проявлений такого почитания. Приходо-расходные книги свидетельствуют, что в указанное время существовала развитая практика денежных пожертвований, предназначавшихся как бы самим преподобным. Например, в приходной книге 1571 г. отмечено: «Ортем Кологривовых ис Кеми дал заветных денег чютотворцом за труды»⁸⁵. В той же книге читаем: «Мартемьян вологжанин дал заветных денег чюдотворцом за труды»⁸⁶. В том и другом случае имелись в виду прпп. Зосима и Савватий. Фактически же деньги, жертвовавшиеся святым, целиком или частично поступали в монастырскую казну⁸⁷. Люди той эпохи не могли не знать об этом. Следовательно, в их сознании преподобные и Соловецкая обитель в значительной степени отождествлялись. О том же свидетельствуют цитировавшиеся выше Житие и акты.

Для сбора денежных пожертвований у рак святых были установлены специальные сосуды. В соловецких приходо-расходных книгах 1570-х – середины 1580-х гг. они именуются кувшинами⁸⁸, а в книгах конца 1580-х и 1590-х гг. — кружками⁸⁹. Между прочим, ни в одной из рассмотренных выше описей Соловецкого монастыря XVI в. при раках преподобных соответствующие кружки и кувшины не упомянуты⁹⁰. Поэтому создавалось ложное впечатление об их полном там отсутствии⁹¹. Теперь же становится ясным, что в описи их просто не вносили.

В приходо-расходных книгах деньги, поступавшие в монастырь от богомольцев, фигурируют с различными определениями, которые в какой-то мере раскрывают смысл их пожертвования. Термин «чудотворцевы»⁹² деньги прямо указывает на их подношение соловецким чудотворцам. Определение «заветные»⁹³ деньги говорит о том, что они были принесены по завету, т. е. по обету или обещанию. В описаниях чудес Жития, как мы помним, случаи пожертвований материальных ценностей монастырю по обету также представлены. Таким образом, в XVI в. сложилась развитая практика жертвования денег в пользу преподобных по заранее данному обету. Исполнялся же он либо когда человек, давший обет, оказывался в Соловецком монастыре⁹⁴, либо когда передавал «заветную» сумму его представителю⁹⁵. «Молебные»⁹⁶ деньги давались «христолюбцами» в качестве оплаты за молебны святым, совершавшиеся клиром обители. О том же, как мы убедились выше, свидетельствует и Житие.

Теми же источниками зафиксирован обычай жертвования денег на большие свечи у гробниц святых. Например, в 1572 г. старец Филарет дал деньги «на местную свечу, что у чюдотворцовы у Зосимены гробницы в головах стоит»⁹⁷, или в 1577 г. священник Геласея «дал чюдотворцом на свечу на неугасимую рубль»⁹⁸.

То, что приходо-расходные книги содержат сведения о написании в XVI–XVII вв. небольших, так называемых пядничных икон или «пядниц» соловецких подвижников, уже отмечалось ранее⁹⁹. Но этот феномен не рассматривался в контексте истории их почитания. Между тем, он позволяет выявить один из основных способов популяризации культа преподобных, осуществлявшейся Соловецкой обителью в XVI в. Монастырь заказывал художникам многочисленные иконы-«пядницы» Зосимы и Савватия¹⁰⁰ и затем торговал ими¹⁰¹. Вероятно, подобные иконы также и дарились от лица монастыря богомольцам. Зафиксирована практика оптовой покупки образов преподобных у монастыря «гостями», возможно — для последующей перепродажи на материке. К примеру, в расходной книге за 1595 г. читаем: «Променено ис казны приезжим гостем чюдотворцовых образов 16 пядниц, денег взято рубль 31 алтын 4 ден(ги)»¹⁰².

Пядничные иконы преподобных увозились с Соловков мирянами в свои дома, представителями духовенства — в свои монастыри и церкви, распродавались купцами в различных местах и таким образом распространялись чуть ли не по всей России. В то время, когда средства коммуникации имели крайне слабое развитие, а большинство населения страны было неграмотным, подобные иконы, предназначавшиеся в основном для индивидуального моления, являлись одним из немногих надежных средств передачи и закрепления информации о святых. Тем более что визуальная информация, как известно, гораздо лучше усваивается, чем устное слово или письменный текст¹⁰³.

Сохранились некоторые из упомянутых пядничных икон, поэтому теперь мы можем ясно представить то, что обычно видели перед собой люди XVI в., когда обращались в своих молитвах к преподобным. Подобные иконы делились на четыре основных типа: с единоличным изображением прп. Зосимы (илл. 6), с единоличным изображением прп. Савватия, с изображением того и другого (илл. 7)¹⁰⁴ и с изображением обоих преподобных на фоне Соловецкого монастыря (илл. 8).

Существенные сведения о почитании преподобных содержит произведение, сокращенно называемое «Написание о Соловецкой обители» и датируемое 1617/1618 г.¹⁰⁵ Но упоминание в «Написании» о «житнице» прп. Зосимы¹⁰⁶ позволяет отнести зарождение многих из описанных в нем монастырских порядков к XVI в. Дело в том, что на известной выходной миниатюре с изображением Соловецкого монастыря, выполненной около 1600 г.¹⁰⁷, «житница чудотворцева» уже ясно показана. Ее небольшое здание стояло к юго-западу от Преображенского собора на центральном парадном дворе обители¹⁰⁸.

Согласно «Написанию» в монастыре ежедневно совершался ритуал перенесения огня от рак преподобных в поварню и хлебню: «На заутрени на то уставленный уставщик благословляет у игумена на взятие огня, и возжет свещу, приносит ю ко игумену. Игумен же тое свещу запаленную дает большему поваренному, и на той день благословляет его на варение яди на братию и на слуг и на прилучившихся в то время гостей. И по варении яди всем ествам по вся дни священник недельный от чюдотворцов глаголет молитву, и вся тыя ествы осеняет рукою своею крестообразно и кропит их священною водою; такоже и всю братию бывшу ту, и прочая сущая служебники, мирские люди, глаголемыя повары»¹⁰⁹. Простое, казалось бы, приготовление пищи было предельно сакрализовано, оно стало в монастыре частью культа преподобных. Пищу варили на огне, специально запаленном от свечей или лампад, находившихся у рак Зосимы и Савватия; готовую же «ядь» освящал по особому ритуалу священник «от чюдотворцов», т. е. из их придела.

В монастыре также был разработан ритуал приема гостей, насквозь проникнутый почитанием соловецких святых. Из «Написания» мы узнаем, что людей, добиравшихся до острова на различных судах, встречали у пристани специальные монастырские служители, называвшиеся гостинщиками, и вели через Святые ворота к «чудотворцевым» ракам «молиться и прикладываться». Затем этих гостей после благословения у игумена кормили в трапезной. Далее после заутрени «игумен, и священницы, и дияконы, и клирицы вкупе всем собором гостем тем поют молебны преподобным чюдотворцом»¹¹⁰. Последние слова в свете цитировавшихся выше приходо-расходных книг надо понимать так, что молебны пелись за деньги, пожертвованные упомянутыми гостями.

«И по молебнем пении благословляет их игумен честным и животворящим крестом чюдотворцовым, иже на престоле лежит во храме преподобных отец Зосимы и Саватия, и кропит их священною водою. И по сем игумен приглашает их обедни слушати и по обедни в трапезу з братиею хлеба ясти. Они же поклоняются игумену до земля, и потом гостие тии молятся преподобным чюдотворцем Зосиме и Саватию и прикладываются у честных рак святых мощей их. И в подобное время по отпетии святыя литоргия игумен гостем тем прилучившимся дает всякому человеку благословение преподобных отец Зосимы и Саватия просвиры. А в тех просвирах мука сицева из житницы преподобнаго отца нашего Зосимы соловецкаго чюдотворца, иже от Бога послана бысть ему пища, полна кережа муки и масла святыми ангелы во время недостатка его. И та мука в житницы святаго пребывает и до сего дни хранима есть. И держат ю по вся дни на святыя службы на вся престолы церковныя, и тыя просвиры вдают их гостем на благословение; и от тех просвир приемлющим православным християном и хранящим честно многая бывают различная исцеления и чюдеса велия. И вкушающим их с верою безчисленное здравие подавает Бог молитвами преподобных своих отец наших святых чюдотворцов Зосимы и Саватия. А егда приспеет время гостем онем ехати во своя, и уже хотят отпуститися на море от Соловецкого острова, и тогда гостие они молятся всемилостивому Спасу и пречистой Богородице и великим чюдотворцем Зосиме и Саватию, и благословляются на путное шествие у игумена и у келаря»¹¹¹.

Следует особо отметить, что существование в монастыре на рубеже XVI–XVII вв. и в несколько более позднее время «житницы чудотворцевой», в которой припасы, по версии соловецких монахов, не оскудевали чуть ли не с середины XV столетия (примерно тогда явились прп. Зосиме два мужа с необходимой ему пищей¹¹²) необыкновенно отчетливо характеризует не только своеобразие культа преподобного, а и обозначает характернейшую черту религиозной культуры той эпохи, проникнутой верой в чудеса. Очевидно, перемены в религиозности русских людей, произошедшие в следующем столетии, привели к тому, что «житница чудотворцева» как-то незаметно исчезла из монастырского быта. Во всяком случае на иконах и гравюрах конца XVII в. ее уже не изображали.

В завершающей части «Написания» раскрывается своеобразная практика погребения умерших на Соловках. Покойных монахов и именитых мирских людей хоронили внутри обители к югу от Преображенского собора, а рядовых мирян — за монастырскими стенами. Но обычай погребения тех и других был одинаков и состоял в следующем. Гробы с умершими ставили в большие ямы один на другой рядами, лишь слегка присыпая землей. При этом «во все лета» от мертвых «смрадного духа и никакие вони отнюд не бывает молитвами преподобных отец наших Зосимы и Саватия и Германа, соловецких чюдотворцов». И только после того, как такая яма с течением времени заполнялась полностью пятьюдесятью или шестьюдесятью гробами, ее засыпали землей «вровень»¹¹³. Надо полагать, слова об отсутствии «смрадного духа» должны были убеждать читающих, что молитвами преподобных тела простых смертных, похороненные в монастыре и рядом с ним, получали качество нетленных мощей, и, значит, этим людям обеспечивалось спасение на Страшном суде.

Достаточно представить перед южным фасадом Преображенского собора постоянно разрытую большую могилу, частично заполненную гробами, поставленными один на другой, там, где ныне каждое лето проходят тысячи паломников и туристов, чтобы осознать, сколь глубоко отличается наш менталитет от менталитета людей XVI в. Собственно говоря, одной из задач изучения культов святых в рамках антропологически ориентированной истории и является выявление подобных различий.

Из всего сказанного становится ясным, что почитание прп. Зосимы и Савватия в Соловецком монастыре в течение XVI в. постоянно развивалось и усиливалось. Во второй половине этого столетия оно приобрело государственное значение. А к исходу века мотив этого почитания буквально пронизывал все повседневное бытие соловецких монахов и неотступно сопровождал приезжавших в монастырь богомольцев. Даже обычай погребения мертвых на Соловках был увязан с почитанием преподобных. По сути дела их культ представлял собой своего рода ось, вокруг которой вращалась монастырская жизнь того времени.

Мельник Александр Гаврилович

Кандидат исторических наук. Заведующий архитектурным отделом Государственного музея-заповедника «Ростовский кремль». Автор трех книг и более 220 опубликованных работ по истории, архитектуре и искусству России.

¹ Досифей (Немчинов), архим. Географическое, историческое и статистическое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря. М., 1836. С. 54–55, 60–61, 64–67, 70, 78, 84; Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871. С. 198–203, 269–270, 327; Васильев В. История канонизации русских святых. М., 1893. С. 115, 171; Голубинский Е.Е. История канонизации святых в Русской Церкви. 2-е изд. М., 1903. С. 83, 100; История первоклассного ставропигиального Соловецкого монастыря. СПб., 1899 (репринт 2004 г.). С. 22–23, 27–28, 30, 44–45, 47–48, 56; Клевцова Р.И. Почитание преподобных Зосимы, Савватия и Германа Соловецких // Макарьевские чтения. Канонизация святых на Руси. Можайск, 1998. Вып. 6. С. 155–167; Мельник А.Г. Гробница святого в пространстве русского храма XVI – начала XVII в. // Восточнохристианские реликвии. М., 2003. С. 548–551; Он же. Гробницы преподобных Зосимы и Савватия Соловецких в XV–XVI вв. // Соловецкое море: Историко-литературный альманах. Архангельск; М., 2005. Вып. 4. С. 49–54.

² Полное собрание русских летописей. СПб., 1841. Т. 3. С. 249.

³ Васильев В. Указ. соч. С. 115; Голубинский Е. Указ. соч. С. 83.

⁴ См. напр.: Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею императорской Академии наук (далее ААЭ). СПб., 1836. Т. 1. С. 203.

⁵ См.: Мельник А.Г. Гробницы… С. 52.

⁶ Соловецкий летописец конца XVI в. // Летописи и хроники. 1980 г. М., 1981. С. 236.

⁷ См.: 1000-летие русской художественной культуры. М., 1988. Ил. 130.

⁸ Дмитриева Р.П. Житие Зосимы и Савватия Соловецких в редакции Спиридона-Саввы (далее Житие Зосимы и Савватия…) // Книжные центры Древней Руси XI–XVI вв.: Разные аспекты исследования. СПб., 1991. С. 249–250.

⁹ См.: Мельник А.Г. Ансамбль Соловецкого монастыря в XV–XVII вв.: История, архитектура, оформление храмовых интерьеров. Ярославль, 2000. С. 9; Минеева С.В. Рукописная традиция жития преп. Зосимы и Савватия Соловецких (XVI–XVIII вв.). Тексты. М., 2001. Т. 2. С. 33, 108, 171 (далее Минеева С.В. Рукописная… Т. 2.).

¹⁰ Житие Зосимы и Савватия... С. 225; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 40, 114, 176.

¹¹ Новая скрижаль. М., 1992. Т. 1. С. 88–89; Библейская энциклопедия. М., 1891. С. 139.

¹² Житие Зосимы и Савватия... С. 256.

¹³ Там же. С. 280.

¹⁴ Минеева С.В. Рукописная традиция жития преп. Зосимы и Савватия Соловецких (XVI–XVIII вв.). М., 2001. Т. 1. С. 127 (далее Минеева С.В. Рукописная… Т. 1) .

¹⁵ Житие Зосимы и Савватия... С. 280–281.

¹⁶ Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 201.

¹⁷ См. о функциях святых: Мельник А.Г. Социальные функции ростовских святых в XII–XVII вв. // Исторические записки. М., 2008. Вып. 11 (129). С. 75–93.

¹⁸ Минеева С.В. Рукописная… Т. 1. С. 254–288.

¹⁹ Чудеса Жития, относящиеся к XVII в. и к более позднему времени, в настоящей работе не рассматриваются.

²⁰ Житие Зосимы и Савватия… С. 255–256; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 115.

²¹ Житие Зосимы и Савватия... С. 250; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 34.

²² Житие Зосимы и Савватия... С. 126; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 44–45, 48, 49, 66.

²³ Житие Зосимы и Савватия... С. 265–266, 270–271; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 55–56, 60, 64–65.

²⁴ Житие Зосимы и Савватия… С. 276–277; Минеева С.В. Рукописная… Т.2. С. 432–435.

²⁵ Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 433–434.

²⁶ Там же. С. 433.

²⁷ Житие Зосимы и Савватия... С. 127–132, 134–139; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 42–43, 52–53, 57.

²⁸ Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 416–419, 424–428.

²⁹ Там же. С. 415.

³⁰ Там же. С. 436–439.

³¹ Житие Зосимы и Савватия… С. 261–262; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 49–50.

³² Житие Зосимы и Савватия… С. 262–268, 272–275; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 56, 57–59, 61.

³³ Житие Зосимы и Савватия… С. 268–269; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 56–57.

³⁴ Минеева С.В. Житие и чудеса преподобных Зосимы и Савватия Соловецких чудотворцев. Курган, 1995. С. 281.

³⁵ Житие Зосимы и Савватия… С. 275–276; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 59–60, 428.

³⁶ Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 431.

³⁷ Житие Зосимы и Савватия... С. 269–270; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 269–270.

³⁸ Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 422, 438–439.

³⁹ Житие Зосимы и Савватия… С. 264, 269–270; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 60–63.

⁴⁰ Житие Зосимы и Савватия… С. 279; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 436–438.

⁴¹ Житие Зосимы и Савватия... С. 264, 269–270; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 54–55, 63–64.

⁴² Житие Зосимы и Савватия… С. 257, 258, 267, 272, 277, 278; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 424–425, 428–430, 432, 433–435, 438.

⁴³ Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 416–417, 417–418.

⁴⁴ Там же. С. 417.

⁴⁵ Там же. С. 432.

⁴⁶ Ф.Г. Спасский, изучавший службы Зосиме и Савватию по их поздним изданиям, считал, что эти произведения были составлены до перенесения мощей преподобных в 1566 г. (Спасский Ф.Г. Русское литургическое творчество (по современным минеям). Париж, 1951. С. 187–189).

⁴⁷ Российская государственная библиотека. Ф. 304. Д. 622. Л. 20–20 об., 24 об., 30 об., 173–173 об., 176 об., 184 об.–187.

⁴⁸ Месяца апреля в 17 день, черноризца Зиновиа слово на память преподобнаго и богоноснаго отца нашего и чудотворца Зосимы, иже на Соловецком отоке, на полунощной стране сущем понта окияна // Православный собеседник. Казань, 1859. Июнь. С. 351, 500–511; Черноризца Зиновия слово на память преподобнаго отца нашего и чюдотворца Савватия, (иже в монастыре) сущем понта окияна Соловецкаго отока // Православный собеседник. Казань, 1859. Октябрь. С. 210–211, 214–215.

⁴⁹ Месяца августа в 8 день, память иже во святых отца нашего Емелиана, епископа кизику. На освящение церкви и на пренесение честных мощей преподобных и богоносных отец наших, Зосимы и Савватия, Соловецких чудотворцов, в лето 7074, слово похвально, благослови отче. // Православный собеседник. Казань, 1859. Ноябрь. С. 305.

⁵⁰ Там же. С. 309.

⁵¹ Там же. С. 312.

⁵² Житие Зосимы и Савватия... С. 277–279; Минеева С.В. Рукописная… Т. 2. С. 60–61, 62–63.

⁵³ Акты социально-экономической истории Севера России конца XV–XVI в. Акты Соловецкого монастыря 1479–1571 гг. Л., 1988. С. 33, 62, 92, 95, 120.

⁵⁴ Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.; Л., 1949. С. 151, 152, 154, 242, 246, 274, 296, 297–300, 306, 307, 311, 312; Акты социально-экономической... С. 16, 17–20, 23, 28. 32, 33.

⁵⁵ Акты социально-экономической… Л., 1988. С. 34.

⁵⁶ Там же. С. 45.

⁵⁷ Там же. С. 62.

⁵⁸ Там же. С. 87, 100, 191, 239.

⁵⁹ Там же. С. 73, 84, 92, 100, 104, 105, 115–117, 120, 124, 134 и др.; Акты социально-экономической истории Севера России конца XV–XVI в. Акты Соловецкого монастыря 1572–1584 гг. Л., 1990. С. 5, 7, 8, 10, 11, 14, 15. 23, 26, 27, 33, 40, 41, 45, 46, 50, 55, 56, 60, 62–64, 82, 83, 87, 105, 111 и др.

⁶⁰ Описи Соловецкого монастыря XVI в. (Далее — Описи.) СПб., 2003.

⁶¹ Мельник А.Г. Гробницы преподобных… С. 49–54.

⁶² Описи. С. 31, 33.

⁶³ Там же. С. 39, 42–43.

⁶⁴ Там же. С. 44–45; Мельник А.Г. Гробницы преподобных... С. 52.

⁶⁵ Житие Зосимы и Савватия... С. 256–257, 261, 262, 267–269.

⁶⁶ Овчинникова Е.С. Икона «Зосима и Савватий Соловецкие» с 56 житийными клеймами из собрания Государственного исторического музея // Архитектурно-художественные памятники Соловецких островов М., 1980. С. 293–307.

⁶⁷ Описи. С. 55, 58, 60, 62, 74–75.

⁶⁸ Там же. С. 62.

⁶⁹ Там же. С. 65–66.

⁷⁰ Маясова Н.А. Памятник с Соловецких островов: Икона «Богоматери Боголюбская с житиями Зосимы и Савватия» 1545 г. Л., 1970; Сохраненные святыни Соловецкого монастыря. Каталог выставки. М., 2001. С. 66–69.

⁷¹ Мельник А.Г. Ансамбль Соловецкого монастыря… С. 65; Он же. Фреска над гробницей преподобных Феодора и Павла в соборе ростовского Борисоглебского монастыря // От Средневековья к Новому времени: Сб. статей в честь Ольги Андреевны Белобровой. М., 2006. С. 363.

⁷² Описи. С. 69.

⁷³ О размере соловецкой пяди см.: Мельник А.Г. Ансамбль Соловецкого монастыря... С. 11–12.

⁷⁴ Описи. С. 73.

⁷⁵ Описи. С. 87–97.

⁷⁶ Там же. С. 98–104.

⁷⁷ Там же. С. 117–139.

⁷⁸ См.: Мельник А.Г. Почитание русских святых в Соловецком монастыре в середине XV–XVI вв. // Соловецкое море. Историко-литературный альманах. Архангельск, 2008. Вып. 7. С. 47–53.

⁷⁹ Мельник А.Г. О почитании избранных русских святых в Троице-Сергиевом монастыре в последней трети XV – первой половине XVI в. // VI Международная конференция «Троице-Сергиева Лавра в истории, культуре и духовной жизни России» 29–31 октября 2008 г. Тезисы докладов. Сергиев Посад, 2008. С. 35–36.

⁸⁰ Мельник А.Г. Гробницы преподобных… 49–54.

⁸¹ Маясова Н.А. Древнерусское лицевое шитье из ризницы Соловецкого монастыря // Сохраненные святыни Соловецкого монастыря. Материалы и исследования. М., 2003. Вып. 17. С. 73–92.

⁸² ААЭ. С. 360–361, 368, 371, 375.

⁸³ Там же. С. 371.

⁸⁴ Там же. С. 375.

⁸⁵ Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 1201. Оп. 1. Д. 207. Л. 3 об.

⁸⁶ Там же. Л. 13 об.

⁸⁷ Поэтому эти деньги и фиксировались приходо-расходными книгами.

⁸⁸ РГАДА. Ф. 1201. Оп. 1. Д. 207. Л. 34, 69 об., 101 об.; Д. 208. Л. 6 об., 39; Д. 209. Л. 24 об., 65 об.; Д. 422. Л. 78 об.; Д. 3. Л. 27.

⁸⁹ РГАДА. Ф. 1201. Оп. 1. Д. 5. Л. 2 об., 26; Д. 213. Л. 16. об.

⁹⁰ Описи. С. 29–169.

⁹¹ Мельник А.Г. Гробницы преподобных… С. 49–54.

⁹² РГАДА. Ф. 1201. Оп. 1. Д. 207. Л. 34.

⁹³ Там же. Л. 3 об., 13 об.

⁹⁴ Там же. Л. 3 об., 5, 13 об.

⁹⁵ РГАДА. Ф. 1201. Оп. 1. Д. 208. Л. 16; Д. 209. Л. 13 об., Д. 211. Л. 28 об.

⁹⁶ Там же. Д. 207. Л. 35; Д. 208. Л. 38.

⁹⁷ Там же. Д. 207. Л. 89.

⁹⁸ Там же. Д. 208. Л. 13 об.

⁹⁹ Скопин В.В. Иконописцы на Соловках в XVI – середине XVIII в. // Древнерусское искусство. Художественные памятники русского Севера. М., 1989. С. 285–307.

¹⁰⁰ РГАДА. Ф. 1201. Оп. 1. Д. 6. Л. 9 об., 10 об., 13а; Д. 426. Л. 7.

¹⁰¹ Там же. Д. 207. Л. 55, 78 об., 80, 111 об., 142.

¹⁰² Там же. Д. 213. Л. 17, 34.

¹⁰³ См.: Мельник А.Г. Монастырские приходо-расходные книги XVI в. как источник по истории почитания русских святых. В печати.

¹⁰⁴ Сохраненные святыни Соловецкого монастыря. Каталог… С. 56–57, 90–94.

¹⁰⁵ Буров В.А., Охотина-Линд Н.А. Три произведения конца XVI – начала XVII в. о Соловецком монастыре // Книжные центры Древней Руси. Книжники и рукописи Соловецкого монастыря. СПб. С. 155.

¹⁰⁶ Написание сицево изложено бысть вкратце о святей и велицей обители сей соловецкой, иже есть во отоце сущем во окиянстем море, на полунощной стране, како стоит, и о чине церковнем и о устроении монаствьском, иже в нем есть / Публ. В.А. Бурова, Н.А. Охотиной-Линд // Книжные центры Древней Руси. Книжники и рукописи Соловецкого монастыря. СПб. С. 164. (Далее — Написание.)

¹⁰⁷ Мильчик М.И. Архитектурный ансамбль Соловецкого монастыря в памятниках древнерусской живописи // Архитектурно-художественные памятники Соловецких островов. С. 238.

¹⁰⁸ Мельник А.Г. Ансамбль Соловецкого монастыря… Рис. 5.

¹⁰⁹ Написание. С. 162.

¹¹⁰ Там же. С. 164.

¹¹¹ Там же. С. 164.

¹¹² Житие Зосимы и Савватия… С. 240.

¹¹³ Написание. С. 165.

Версия для печати