Альманах «Соловецкое море». № 7. 2008 г.

Исидор Клюквин

...и увидеть огонь в одиноком оконце, словно лучик забытый ушедшего солнца, и, поняв, что закончен мучительный круг, что теперь позади и во мраке дорога, добрести, добежать, долететь до порога, дотянуться до тонких, трепещущих рук...

ОПРАВДАНИЕ БЕГСТВА

Паутина, отсыревшие углы когда-то уютной избушки. За мутным окном по-прежнему моросил ледяной дождь. Он потер красные от холода ладони. Открыл консервы и покормил собаку. Включил радиостанцию. Свист, неразборчивое бормотание… Необъяснимое беспокойство в душе... Он раскрыл книгу и попытался читать. По столу бодро пробежал паучок, споткнувшись о хлебную крошку. Ветер приоткрыл дверь и с силой захлопнул. Он снова посмотрел в окно. Сумеречный полдень гнал над верхушками деревьев черноватые тучи. Еще сильней ощущалась близость океана.

— Для чего тебе это? — спросила она накануне отъезда.
— Не знаю.
— Ну, ты хоть пытался задать себе этот вопрос?
— Нет.
— Ты не ребенок. У тебя должен быть какой-то мотив. Тебе плохо со мной?
— Мне с тобой хорошо. Но мне нужно уехать. И я скоро вернусь.

Он надел дождевик, снял с гвоздя винтовку, шагнул за порог. Пес немедленно загнал на сосну белку и, весело ухмыляясь, побежал вперед. Они начали спускаться с холма по едва заметной петляющей тропинке. Белка что-то злобно верещала вдогонку. Отойдя немного, он оглянулся. Покосившаяся черная избушка. Местами разрушенная ограда, за которой сразу начинался лес. Едва различимые грядки, заброшенные лет десять назад.

Переправившись через небольшое болотце, они спустились к реке. Вода текла с усилием, так, будто еще немного — и остановится. Присев на корточки, он окунул руку. Камешки на дне забеспокоились, прилаживая очертания к новым оптическим обстоятельствам. Он пошевелил кистью. Поток лениво изменил свое течение, расслаиваясь между пальцев. Рука быстро онемела в ледяной воде.

— Послушай, ну, съезди на курорт, в конце концов. Поезжай один, если мы тебе надоели. Но зачем же туда? Там ведь совсем никого нет.

Пес с треском вломился в кусты и через минуту примчался, высунув перепачканный землей язык. Сосновый лес незаметно кончился. В пространстве долины, заросшей перепутанной и низкорослой, по колено, карликовой березой, чернели огромные булыжники, брошенные в суматохе отступившим ледником. Через полчаса, в коричневой от дождей лиственничной роще, он решил передохнуть и присел на бугорок, усеянный желто-рыжими иголками. Прислонился к стволу и закрыл глаза. Шум у лиственниц был особенный, шелковистый. Позади хрустнул сучок.

— Садись под дерево, здесь не капает, — пробормотал он.

Она пристроилась рядом, доверчиво сунув холодные ладони в рукав его дождевика.

— Знаешь, мне что-то совсем грустно. Мама звонит каждый день, а я ведь ничего не знаю. И морда у тебя небритая. Распустился...

— Бритва сломалась. Послушай, ну, как ты одета? На тебя смотреть жутко.

— А у нас тепло пока что. Бабье лето, все опять на дачи разъехались. В городе пыльно, как будто июль...

— Хочешь сухарик?

— Давай.

Она захрустела сухарем.

— Ты не скучай. Вернусь вот, привезу тебе подарок.

— Как обычно, пару кедровых шишек?

Он открыл глаза. Ветер дул с прежней силой, но дождь прекратился, а небо очистилось. Пес лежал рядом, сонно помаргивая. Лиственницы были цвета красного золота, точь-в-точь, как садящееся за холмы солнце.

— Через три дня... — пробормотал он. Пес вопросительно наклонил голову.

Вернувшись в сумерках, он сел к окну на деревянный ящик. Раскрыл блокнот. Затем прислушался к новому странному чувству и написал огрызком карандаша: «В потоке теплого воздуха от старой керосиновой лампы тихо шелестел пучок травы, воткнутый кем-то под низкую притолоку...»

ПИСЬМО

«...хоть в этом и нет ничего удивительного или смешного. Попробуй это сделать сама — и ты поймешь. А бумага тут не годится. Писать на бумаге — все равно, что писать по воде. Я пытался. Пустое занятие: фраза не окончена, а слова уже расплылись. Но это в тихую погоду; совсем другое дело — шторм. Ветер злобно срывает с перепуганной поверхности пруда обрывки слов и, жадно скручивая их в странные фигуры, разрывая и соединяя вновь, гоняет вдоль границы неба. А, наигравшись, бросает вниз лепестками незнакомых цветов. Итак, нужен ветер. Не имея барометра, я приладил за окном детскую игрушку — легкий блестящий ветрячок. Часами глядя на него сквозь стекло, я добился того, что вертушка начинает нетерпеливо вибрировать. Скоро я научусь вращать ее силой мысли, и тогда... Ветер разбудит тебя, бросив в окно горсть первого снега. Не пугайся. И не задергивай шторы. Это я стучусь в стекло, измученный бесконечным полетом. Подойди к окну — мне нужно увидеть твое лицо».

Он покопался в ящике стола. Конверта, разумеется, не было. Тогда, не долго думая, он ловко превратил письмо в бумажный самолетик и, открыв форточку, запустил в ночное небо.

БЕССОННИЦА

Обычно ты засыпаешь мгновенно, как слабоумный. Тебе снятся глупые цветные сны, и тогда по твоей небритой морде бродит младенческая улыбка. И ты пускаешь ртом прозрачные пузыри, перебирая, как собака, ногами во сне. Наутро ты ничего не можешь вспомнить. Ты машинально умываешься, озабоченно трогая выросшие за ночь мешки под глазами, и выходишь на мокрый асфальт, смешиваясь с подобными тебе. Незаметно приходит вечер, а вслед за ним — бессонница. Ты чувствуешь, как под тобой раскачивается кровать, и слышишь тихий плеск. Ты считаешь глупых животных, лениво бредущих бесконечными стадами мимо твоего окна, но все бесполезно — ничто не может отвлечь тебя от притяжения многокилометровой бездны. И ты ощущаешь кожей, как из темной толщи воды к тебе поднимают слепые глаза миллионы рыб, никогда не видевшие солнца. Ты куришь на кухне, прижавшись лбом к холодному стеклу, но не можешь ничего разглядеть за окном. Тогда ты гасишь свет, и ночь немедленно входит в твой дом свистком далекого пассажирского поезда, запахами прелой листвы и мокрого железа ржавых крыш.

Внезапно становится светлее. Нет-нет, до утра еще далеко. Просто сегодня — ночь первого снегопада.

НОЧЬ

Едва я выбрался из чащи на лесную поляну, как черный лебедь, отбившийся от стаи, заслонил бархатным крылом солнце, и наступила ночь. Без заката и сумерек, как будто щелкнули выключателем. Ничего не видно, даже звезд.

Осторожно шагнув в сторону, я наткнулся на толстое дерево и опустился на корточки, прислонившись спиной к стволу. Ночь застала меня врасплох. Батарейки в фонаре давно сели, а зажигалку я потерял еще утром. Двигаться в кромешном мраке не было никакой возможности. «Странно, — думал я. — Странно как-то сегодня».

Внезапно послышались легкие шаги. Я даже дышать перестал, но сердце, конечно, колотилось на весь лес. Совсем рядом шаги стихли. «Кто бы это мог быть?» — тревожно подумал я. «Не волнуйся, — охотно ответил некто. — Я не причиню тебе вреда». — «А кто ты такой?» «Можешь звать меня Рыжий. Ночью все рыжие», — усмехнулся он. «Как же ты ходишь в такой темноте?» — «А я все вижу. Это же так просто! Закрой глаза».

Я зажмурился и сразу увидел своего собеседника. Это был небольшой зверь с острой мордой и пушистым хвостом. Цвет у него оказался не рыжий, а серо-серебристый. «Я часто прихожу на эту поляну, — сказал он. — Здесь музыка слышнее». «Какая музыка?» — удивился я. «А ты закрой уши».

Я прижал ладони к ушам, и сразу тихим, хрустальным голосом зазвучала дудочка. К ней присоединилась другая, затем третья. Вплетаясь в шорох и шелест ночного леса, родилась странная, тревожащая сердце мелодия. У меня даже слезы навернулись. «Как?» — спросил Рыжий. «Волшебно...» — «Ну, вот. Теперь и ты знаешь. Можно всю ночь слушать, до самого рассвета». — «А кто еще сюда приходит?» — «Да все, кому не спится. Я бы еще с тобой посидел, да нужно идти на промысел. Ночи теперь короткие». «Удачной охоты», — вспомнил я детское заклинание. «Спасибо», — ответил Рыжий и мягко прыгнул в кустарник.

«Теперь я знаю...» — повторял я, раскачиваясь в такт музыки. «Теперь ты знаешь...» — отвечали мне ночные дудочки.

ПРО ЗВЕЗДУ

Если долго смотреть на звезду, глаза начнут слезиться. Переведи взгляд на что-нибудь близкое. Сперва ты ничего не видишь, близкое расплывается. Всматривайся, пока оно не обретет очертаний. Тогда снова подними голову и найди ту же звезду. Именно ту же самую — это важно. Ты увидишь, что свет ее изменился. Теперь она светит ярче, чем раньше. Повторяй упражнение в разное время ночи. Учись находить звезду сразу, с первого взгляда. Запоминай ее путь по небосводу. Научись видеть ее в пасмурную погоду и солнечным днем. Освоив это несложное задание, переходи к следующему: научись говорить со своей звездой. Выбирай простые темы. Не используй слов, смысл которых тебе не ясен. Язык людей проще, чем думают звезды. Ты быстро поймешь, интересен ли ей. Ты увидишь это в перемене свечения. Теперь учись понимать ее ответы. Язык звезд проще, чем думают люди. Дождись первого вопроса своей звезды. Не пропусти его — звезды обидчивы. Вскоре ты поймешь, что она с нетерпением ждет разговора. Это значит, что пришло время первой прогулки. Она продлится целую ночь, поэтому подготовься хорошенько. Иди за звездой, движущейся по небу. Не отставай — звезда еще не научилась ждать. Не отклоняйся от пути звезды — она пока не умеет и этого. Постепенно приучай ее к изменению траектории. Это самое трудное, поэтому не спеши. Рано или поздно звезда станет следовать за тобой всюду...

Для чего тебе это? Да я и сам не знаю. По крайней мере, у тебя будет попутчик на дороге под черным небом.

ПРЕДЧУВСТВИЕ

...Он не знал, что заставило его прибавить скорость. Сначала кольнуло под лопаткой, затем поднялось в висок. И сразу пришло необъяснимое беспокойство. Почему они так медленно едут?

Капли дождя на лобовом стекле заслоняли шоссе блестящей мозаикой. Он проскочил нужный поворот и теперь продирался сквозь топографию смутно знакомых названий. Машину несколько раз занесло на заляпанной жидкой грязью дороге, но было ясно, что он движется слишком медленно и теперь ни за что не успеть. Он снова заблудился и долго выбирался к полуразрушенному мосту по едва заметной лесной колее. Переезжая мост, увидел, как сквозь редкие бревна настила блестит черная вода. Вдруг он понял, что бормочет какую-то самодельную молитву.

У калитки его встретил пес и бесшумно проводил к освещенному окну гостиной. Она сидела в кресле, рассеянно листая книгу. Прижавшись лбом к стеклу, он подождал, пока стихнет непривычная боль в груди. Медленно обошел дом, сел на крыльцо и закурил. За спиной щелкнул замок. Стук собачьих когтей по дощатому полу замер в глубине дома. Стало совсем тихо...

Клюквин Исидор Кузьмич

Родился посреди зимы 1964 г. Из воспоминаний детства сохранилась несбывшаяся мечта о подшитых валенках взамен чугунно тяжелых галош. Первое самостоятельное водное путешествие предпринял в весенние школьные каникулы на плоту, сколоченном из старых шпал, в акватории небольшого, но бездонного озера, примыкающего к территории исправительно-трудового лагеря общего режима. Как показало дальнейшее течение жизни, событие оказалось знаковым, определив вращение вокруг этих нехитрых символов.

Версия для печати