Альманах «Соловецкое море». № 6. 2007 г.

Антонина Сошина

Из тюрем, ссылок и лагерей бежали во все времена и во всех странах. Много было побегов и из лагерей ГУЛАГа. Вот, например, сведения по Беломоро-Балтийскому комбинату (ББК). За июль–август 1936 г. из 43232 заключенных бежало 424 человека, задержано 334. В следующем 1937 г. состояло в бегах 6720 человек, что составляло 10,42 % по отношению к лагерному населению, из них остались незадержанными 840 человек¹. Не был исключением в этом отношении и Соловецкий лагерь особого назначения. Бежали не только с материковых командировок, но и с самих Соловков, окруженных холодным морем. Бежали чаще профессиональные преступники, имеющие большие сроки, но не только они. Бежали от невыносимых условий лагеря, от несправедливости, которая сваливалась на человека, бежали, получив плохие вести из дома и просто решив, что лучше умереть в море, чем терпеть лагерные ужасы. Заманчивым казалось то, что стоит выбраться на материк, а там  бескрайние леса, в которых можно затеряться, недалеко и финская граница. Чаще бежали в августе–сентябре, кода ночи становились темными, и в лесу появлялись грибы и ягоды.

Но вековая карельская тайга, топкие непроходимые болота, лабиринты бесконечных озер часто оказывались губительными для беглецов. Сколько их сгинуло от холода и голода, утонуло в трясинах, мы не узнаем никогда. Бывали случаи, когда люди, потеряв надежду, обезумев от голода и усталости, добирались до какой-нибудь деревни и сдавались властям.

Чаще всего беглецам не удавалось долго скрываться от погони, даже достигнув материка. Без документов, в плохой лагерной одежде, не умея ориентироваться на местности, они становились скорой добычей пикетов ВОХРа и нарядов милиции.

Местное население было настроено к беглецам чаще всего тоже недружелюбно. Сказывалась и постоянная «разъяснительная работа» органов, которые убеждали, что в лагере содержатся только уголовники, и то, что за поимку или сообщение о них полагалась награда: выдавали муку, патроны, оружие, что для карелов-охотников было очень важно. При этом укрывательство жестоко наказывалось. Кроме того, жители Поморья и Карелии много терпели от беглецов, которые их нередко обворовывали, разоряли припасы в охотничьих избушках. Местных жителей часто отрывали от работ, привлекая их для облав на бежавших, иногда среди них были убитые в перестрелках. Времена изменились! А ведь раньше, в царские времена, в деревнях Сибири были специальные окошки в домах, где на ночь выставляли еду для беглых...

Сведения о побегах с Соловков мы находим с первых времен существования лагеря. Так, в журнале «СЛОН» за 1924 г. читаем: «Постановлением Коллегии ОГПУ 5 декабря 1924 г. заключенный Соллагерей Григор Владимир Иванович за неоднократные побеги из лагеря приговорен к расстрелу. Означенное Постановление КОГПУ приведено в исполнение 21/XII-24 г. на Соловках»². О побегах упоминается почти во всех воспоминаниях бывших заключенных Соловков.

Так, Борис Ширяев рассказывает о побеге морских офицеров под руководством Шаховского на моторном катере. Катер был сконструирован по заданию лагерного начальства талантливым инженером Л.В. Курчевским, находившимся в то время в заключении на Соловках (расстрелян в 1937 г.). На Соловках был самолет, который в случае обнаружения побега мог легко обнаружить беглецов. Но им пришел на помощь ухаживавший за самолетом заключенный Силин (по некоторым сведениям  известный морской летчик, носивший на самом деле другую фамилию). Ко времени побега он вывел самолет из строя, разобрав мотор якобы для генеральной чистки. Силин был расстрелян, положив «живот свой за други своя». О дальнейшей судьбе беглецов сведений у Ширяева не было, но он сомневается, что они достигли материка³.

Возможно, об этом же побеге сообщает и Олег Волков. Правда, у него несколько иная версия произошедшего: «Среди соловчан долго ходили слухи о группе морских офицеров, бежавших с острова на катере и будто бы счастливо достигших берегов Норвегии. Работа в гавани дала им возможность тайно подготовить суденышко, и в один из непроницаемых осенних туманов, часто закрывающих Соловки, они вышли из бухты Благополучия в открытое море… Говорили, что сначала они ушли неподалеку ,высадились на крохотном, поросшем лесом островке близ Соловецкого архипелага и, загрузив катер камнями, утопили его на мелководье. Потом подняли свою посудину, сняли двигатель и уже на парусе в подходящую лихую погоду уплыли к горлу Белого моря и дальше — на свободу»… О побегах мечтали многие. Даже такой трезвый человек, как Олег Васильевич, одно время сам разрабатывал варианты побега, объясняя что «эти, может быть, несбыточные планы занимали воображение, давали пищу для мечтаний, облегчали существование»⁴.

О том же пишет в своих воспоминаниях еще один бывший соловчанин — Геннадий Андреевич Хомяков, в 18 лет сосланный на Соловки по 58 статье на 10 лет (это было в 1927 г.). С первых дней его не оставляла его мысль о побеге. Найдя единомышленников, он строил самые отчаянные, порой даже безумные планы. Например, — побег зимой, хотя Белое море полностью не замерзает и без лодки добраться до материка в это время невозможно. По разным причинам планы срывались. Наконец, он встретился с художником Владимиром Роговым, пытавшимся бежать еще из Кеми и за это отправленным на Соловки. Товарищи начали тщательно разрабатывать план: бежать решили с Муксалмы, в проолифленных костюмах, не пропускающих воду, намазав тело тюленьим жиром, без лодок — на железных банках-кубышках, которые держали бы их на воде, а с воздуха были бы невидимы. Не пугало их и то, что от Муксалмы до Летнего берега, ближайшей точки на материке, — 20 километров, а вода в Белом море не бывает выше 10–12 градусов, и человек в ней погибает очень быстро. «А замерзнем — в море пропадем, а не в этой мышеловке», — решили смельчаки... Достали олифу, новое крепкое белье, все за зиму подготовили, но побег не состоялся, так как… костюмы украли. А вскоре Хомякова перевели на материк... Интересна дальнейшая судьба этого незаурядного и талантливого человека. Отсидев срок, он в 1942 г. в Крыму попал в плен, а затем остался на Западе. До конца жизни он занимался литературной деятельностью (под псевдонимом Андреев), работал в «Гранях», в «Посеве», опубликовал документальные повести «Соловецкие острова» и «Трудные дороги» (в последней он и описывает попытку побега из лагеря). Его статья «Помилуй Бог, мы — русские» считается одной из лучших характеристик мировоззрения русской эмиграции второй волны.

В архиве УФСБ г. Архангельска хранится дело о групповом побеге в августе 1927 г.⁵ Суть его такова: в ночь на 27-е был обнаружен побег пяти человек на карбасе, похищенном на Сельдяном мысу за домом зам. начальника УСЛОНА (старостой тони на Сельдяном мысу был тогда соловецкий монах Ювеналий (Мошников)). Возглавлял побег Федор Петрович Рисов (он же — Рисьев Степан Ильич), 34-х лет, из крестьян Самарской губернии, Бугурусланского уезда, Карабаевской волости, села Коренкова. До ареста он жил в Ленинграде, работал машинистом, осужден 22 июня 1927 г. по ст. 58/11 на 10 лет за добровольную службу у Колчака. Вместе с ним бежали: Василий Сергеевич Морозов, 33-х лет, из костромских крестьян, до ареста живший в г. Верхний Волочок и осужденный 30 мая 1927 г по ст. 58/7 на 10 лет; Дмитрий Иванович Насилов, 20-ти лет, из крестьян Рязанской губернии, Зарайского уезда, киномеханик, осужденный 20 июня 1927 г. по ст. 58/4, 59/4 на 10 лет; Федор Дмитриевич Быков, 28-и лет, уроженец Владимирской губернии, Муромского уезда, до ареста работавший на Дальнем Востоке и осужденный 7 марта 1927 г. по ст. 59/9, 82, 182 на 10 лет; Иван Васильевич Бочаров-Борисов (он же — Николай Иванович), 23-х лет, из мещан Рязанской губернии, Зарайского уезда, Кариновской волости, до ареста работавший слесарем в Москве и осужденный как СВЭ (социально-вредный элемент) 5 сентября 1924 г. на 3 года (7 марта 1927 г. срок ему был увеличен еще на один год). Добравшись до материка, беглецы бросили карбас около Сороки (ныне — г. Беломорск), намереваясь добраться до Петрозаводска и, воспользовавшись железной дорогой, уехать на Дальний Восток. За ними была организована погоня, и 5 сентября в районе ст. Тунгуда на тракте Сорока – Петрозаводск облавой красноармейцев был задержан Ф.П. Рисов, а вскоре — и все остальные. Поскольку Рисов был организатором побега, к тому же — задержан был далеко от железной дороги в сторону финской границы (впрочем, сам он отрицал намерение бежать в Финляндию), ему был вынесен внесудебный приговор, приведенный в исполнение 18 апреля 1928 г. на Секирной горе «за попытку измены Родине». Как сказано в акте, «расстрелян лично врид комдива IV полка Данилиным Н.В., в присутствии начальника 2 отделения СЛОНа Вейса и легкома Голубева. Труп зарыт на законную глубину вдали от жилых помещений». Остальные участники побега получили дополнительные сроки и были помещены в штрафной изолятор.

В отчете о деятельности Управления Соловецких лагерей ОГПУ за 1926/27 г. о побегах мы находим следующее:

«Движение и рост побегов заключенных из Соллагерей по месяцам отчетного года характеризуется нижеследующей таблицей:

Месяцы	Бежало			Задержано			Состоит [в бегах]
	Кем/пп	Остров	Всего	Кем/пп	Остров	Всего	Кем/пп	Остров	Всего
Октябрь	5	—	5	4	—	4	1	—	1
Ноябрь	4	1	5	3	—	3	1	1	2
Декабрь	9	—	9	3	—	3	6	—	6
Яноварь	7	—	7	5	—	5	2	—	2
Февраль	3	—	3	1	—	1	2	—	2
Март	5	—	5	5	—	5	—	—	—
Апрель	—	—	—	—	—	—	—	—	—
Май	11	—	11	9	—	9	2	—	2
Июнь	33	—	33	27	—	27	6	—	6
Июль	33	3	36	24	—	24	9	3	12
Август	43	8	51	39	—	39	4	8	12
Сентябрь	35	—	35	25	—	25	10	—	10
Итого	188	12	200	145	—	145	43	12	55

Примечание: В эту таблицу не вошли беглецы, находившиеся в бегах не более 7 суток (самовольные отлучки).

В процентном отношении состав заключенных, находящихся в бегах, постатейно выражается:

Социально вредные элементы 82%
Каэры 12%
Бандиты 4%
Фальшивомонетчики 2%

Из первой таблицы видно, что за первую половину отчетного года, в связи с зимним периодом, побеги развивались слабо и в среднем исчислялись 5–6 побегами за месяц. С наступлением весны и в течение всего лета количество побегов сильно возрастает.

Побеги совершались почти исключительно с командировок с наиболее тяжелым физическим трудом (Кемь-Ухтинский тракт и лесоразработки) и главным образом протекали за счет уголовного элемента (соц. вредный) в целях избавления от работ. Побеги государственных преступников отмечаются как редкие случаи. Побеги организованного характера не носят, за исключением нескольких случаев групповых побегов в составе 2–5 человек. В большинстве случаев беглецы сопротивления не оказывали, и при преследовании, из 145 случаев, убито было как оказавших сопротивление 26 человек.

Главная масса побегов, как видно из вышеприведенной таблицы, падает на материк. Это вполне естественно, так как разбросанные отдаленные командировки, расположенные среди вольного населения, окружающий лес и пути сообщения, а также малочисленность надзора благоприятствуют совершению побега. На островах же побеги являлись редким исключением, так как остров окружен водой как естественной преградой и, кроме того, заключенные находятся в более благоприятной для надзора за ними обстановке. Эти обстоятельства почти исключают возможность благоприятного исхода побега и заставляют желающих совершить таковой отказаться от мысли бежать, за очень небольшим исключением»⁶.

Хотя в «Отчете» подчеркивается, что с острова бегут редко, мы видим, что за год было совершено двенадцать побегов, причем, никто не был пойман. Да и групповые побеги были не таким уж и редким исключением. Так, в 1928 г. групповой побег был совершен с острова Муксалма. Ему посвящена статья В.В. Иофе «Большой побег 1928 года», написанная на основе следственного дела, хранящегося в ИЦ МВД Карелии⁷.

История этого побега началась 31 августа 1928 г. По хорошо продуманному плану, захватив лодку, с Муксалмы бежали шесть человек. Утром 6 сентября участники побега высадились на Летнем берегу, решив передохнуть и дальше плыть в Архангельск, но, обнаруженные высланным в погоню пароходом «Нева», были вынуждены скрываться в лесу. Двое — И.Т. Гилярский и А.Г. Мельник — были задержаны сразу, другие — в районе деревни Луды. Ф.В. Слепов был убит у Мурканского озера, и лишь Ф.Н. Варивода оторвался от преследователей, но все равно был схвачен недалеко от Архангельска (следует отметить, что на Соловки он был переведен за попытку побега с материковой командировки Мяг-остров после получения из дома письма с известием, что тяжело заболела жена при трех маленьких детях).

Одновременно с этим побегом совершились еще два. Из командировки «Белужье» бежали трое. Инициатором побега был Ф.Д. Быков, который в 1927 г. участвовал в побеге Рисова. Все трое были задержаны уже на материке в районе станции Энгозеро.

И еще один побег трех человек, под руководством Л.К. Гинеско был совершен 10 сентября на лодке, похищенной на Заяцком острове. Все тоже были задержаны на Летнем берегу у деревни Пушлахты.

Началось следствие. Все три побега были объединены в одно «Дело», которое представлялось едва ли не как международный заговор, так как среди бежавших были молдаванин, румын, болгары, польский еврей, мадьяр. Постановлением судебной коллегии ОГПУ от 30 января 1929 г. 11 человек — И.Т. Гилярский, С.А. Михайлов, Ф.Д. Быков, Л.К. Гинеско, Ф.Н. Варивода, А.Г. Мельник, С.Д. Великов, Г.Г. Чинчик, К.К. Контранжиев, Горелов-Арсентьев-Хохлов и Фризер — были приговорены к высшей мере наказания, и 4 февраля — расстреляны и захоронены в районе Савватьево.

Самое известное дело из истории побегов с Соловков — это «Дело о Кремлевском заговоре» 1929 г. О нем есть упоминания в воспоминаниях многих соловчан, правда, очень различные и расплывчатые. В литературе прочно утвердилось и число расстрелянных по этому эпизоду — 300 человек. Но обратимся к «Делу», которое хранится в архиве ФСБ г. Архангельска⁸. Из него следует, что в июне 1929 г. поступили сведения о том, что на Соловках существует организация заключенных, которая ставит себе целью разоружение охраны, захват оружия, связи и плавучих средств, затем — массовый побег на материк и далее — в Финляндию.

Начались аресты, и допросы подтвердили, что еще весной на Соловках организовалась инициативная группа заключенных, в которую вошли: Сергей Николаевич Покровский, 34-х лет, дворянин, образование высшее, летчик-наблюдатель и научный работник, сосланный на Соловки на 5 лет по ст. 58/10 (он взял на себя разработку оперативного плана восстания и побега и обязанности начальника «штаба повстанцев»); Вадим Карлович Чеховской, 27-и лет, дворянин, образование высшее, по специальности гидрометеоролог и химик, сосланный по ст. 58/4 на 5 лет (на него было возложено решение технических вопросов, в частности — связанных с передвижением по железной дороге); Сергей Александрович Грабовский (Гробовский), 33-х лет, из чиновников, образование среднее, преподаватель физкультуры, служивший в старой и Белой армии в чине штаб-ротмистра и осужденный по ст. 58/5 и 10 на 10 лет (ему было предоставлено решение тактических вопросов, а также командование всеми силами повстанцев, позже на эту должность определили представителя украинской группы Михаила Иосифовича Вербицкого); и, наконец, Степан Иосифович Петрашко, 34-х лет, из крестьян, образование высшее, агроном, служивший в старой и Пепеляевской армии в чине поручика, на Соловки сосланный второй раз. Эта четверка решила создать организацию с целью массового побега за границу. Летом их деятельность сильно активизировалась, появились сообщники не только на острове, но и на материке. Инициаторы строили свою работу по принципу организации отдельных групп, причем каждый из руководителей групп знал только одного члена четверки, с которым он был связан, и один руководитель не знал другого. К началу августа на островах было несколько групп с большим числом участников: Украинская группа 30–40 человек во главе с заключенным М.Ф. Цимбалюком, Сибирская — до 100 человек во главе с заключенным И. Шалаевым, группа белогвардейцев из командировки Городки с невыявленным числом участников во главе с С.А. Грабовским, Кабардинская группа — до 15 человек, Кавказская — до 20 человек во главе с заключенным Ду, который в качестве обвиняемого по делу не проходил, так как выбыл в другой лагерь. Был еще целый ряд других мелких групп. Восстание предполагалось совершить осенью 1929 г.

План заключался в следующем: группой примерно в 40 человек захватить оружие отряда, у которого было до 80 винтовок и 2 пулемета, а затем приступить к захвату прочего оружия, радиостанции, самолета и пароходов. Захватив посты, спешно вывести заключенных из Кремля, провести набор желающих следовать с повстанцами (за исключением уголовников!), произвести посадку на пароходы и отплыть в зависимости от обстоятельств по направлению к Кандалакше или Попову острову (Кемский пересыльный пункт). В последнем случае высадить десант и захватить пересыльный пункт, а затем и город Кемь. Из Кеми передвигаться на север по железной дороге, взрывая за собой мосты, и, доехав до Кандалакши, двигаться к границе.

В августе член четверки В. Чеховской был переброшен с Соловков на материк, и ему было поручено собрать сведения о ситуации в Кеми, что он и исполнил, передав сведения на Соловки.

Вскоре наметили дату побега — 13 августа. Но утром 13 августа к уполномоченному информационно-следственной части Торвинну явился заключенный из «социально-близкой» среды, дважды судимый за убийство и контрабанду С. Брылев и заявил, что в лагере подготавливается массовый побег, назвал руководителей «десяток» в Сельхозе и Городках.

Тут же начались аресты и допросы. По «Делу» активными участниками был привлечен 51 человек. Это были совершенно разные люди, как по национальности, так и по происхождению и образованию. Среди них был даже турецкий подданный, сын генерала, служивший в турецкой армии в чине полковника и сосланный на Соловки, конечно же, за шпионаж, — 59-летний Ахмет-Бек-Мухамед-Бек Оглы, он же Шейх Ахмед Ибрагимов.

Сохранились подробные показания обвиняемых, из которых видно, с каким мужеством держались арестованные: бывший штабс-капитан царской армии и адъютант Второго корпуса армии Колчака Николай Николаевич Александров на допросе сказал, что не верил в успех дела и понимал, что как бывший офицер будет расстрелян первым, что у него даже мелькала мысль пойти и все рассказать, но сознание, что «я на крови других строю свое благополучие не допускала этого и снова решал: нет, пусть будет, что будет, от судьбы не уйдешь…». С.А. Грабовский от дачи показаний категорически отказался. Крестьянин-якут П.А. Елахов ограничился фразой: «Моя твоя не панимаит». Следственное дело № 747/1 было представлено на рассмотрение Коллегии ОГПУ для вынесения приговора во внесудебном порядке. 24 октября 1929 г. КОГПУ вынесла решение: 36 обвиняемых, которые «состояли членами организации вооруженного восстания и массового побега заключенных за границу», приговорить к высшей мере наказания — расстрелу, 15 обвиняемых, которые «будучи осведомлены о существовании в лагере организации вооруженного восстания и массового побега заключенных за границу, не донесли об указанной организации», приговорить к высшей мере наказания с заменой заключением в концлагерь сроком на 10 лет. 29 октября 1929 г. приговор в отношении 36 приговоренных к расстрелу приведен в исполнение. (В 1989 г. по протесту прокурора настоящее дело было пересмотрено судом и прекращено за отсутствием в действиях заключенных состава преступления.)

Кроме организаторов побега С.Н. Покровского, В.К. Чеховского, С.А. Грабовского и С.И. Петрашко были расстреляны: Осоргин Георгий Михайлович, 36-ти лет, дворянин, образование среднее, лесовод, штаб-ротмистр старой армии; Арбенев Николай Александрович, 48-и лет, дворянин, образование высшее, военное, капитан первого ранга старой армии; Вербицкий Михаил Иосифович, 42-х лет, образование среднее, конторщик, в старой армии служил поручиком; Дерещук Петр Кузьмич, 43-х лет, из крестьян, учитель, служил в старой армии штабс-капитаном; Александров Николай Николаевич, 38-и лет, из мещан, учитель, штабс-капитан старой и Белой армии; Олейников Василий Васильевич, 41 год, образование высшее, инженер-технолог; Олейников Георгий Александрович, 32 года из мещан, образование низшее, железнодорожный служащий; Шалаев Иван Юльевим, 39-ти лет, из крестьян, образование низшее, телеграфист; Барахтин Прокопий Иванович, 49-ти лет, из крестьян, плотник; Трухин Михаил Михайлович, 25-ти лет, из крестьян, плотник; Крамный Антон Нестерович, 32-х лет, казак, образование среднее, счетовод; Брылев Семен Иванович, 29-ти лет, из крестьян, малограмотный, токарь, сослан по уголовной статье; Намоканов Василий Федорович, 28-и лет, из крестьян, бондарь; Соболь Иван Ефимович, 34-х лет, из крестьян, плотник; Попов Александр Павлович, 29 лет, из мещан, плотник; Шушунов Федор Иванович, 30-ти лет, из крестьян, столяр; Правосудович Михаил Елевферьевич, 64-х лет, дворянин, образование высшее, бывший Председатель научно-технического комитета Народного Комиссариата Судостроительной Промышленности (его дочь Наталья Михайловна в эмиграции стала известным композитором, писала церковную музыку); Саволайнен Иван Павлович, 50-ти лет, финн, столяр; Рийман Владимир Андреевич, 33-х лет, эстонец, сапожник; Гапон Семен Степанович, 29-ти лет, из крестьян, малограмотный; Ванифатьев Кирилл Николаевич, 68-и лет, дворянин, образование высшее, инженер-технолог; Буканов Николай Дмитриевич, 26-ти лет, из крестьян, образование высшее, фармацевт и химик; Волощук Иван Аверкиевич, 23-х лет, из крестьян, образование неоконченное высшее; Соколов Василий Николаевич, 59-ти лет, из крестьян, малограмотный; Ахмет-Бек-Мухамед-Бек-Оглы Корпашев, он же Шейх Ахмед Ибрагимов, 59-ти лет, турецкий подданный, сын генерала, полковник турецкой армии; Иваненко Федор Никитич, 34-х лет, из крестьян, электромонтер; Сиверс Александр Александрович, 34-х лет, дворянин, образование высшее, сын известного историка-генеалога А.А. Сиверса, на Соловки сослан в 1925 г. по «Делу лицеистов», Воропаев Николай Федорович, 21-го года, из крестьян, сослан по уголовной статье; Соом Карл Филиппович, 32-х лет, эстонец, из крестьян, кузнец; Романов Николай Васильевич, 29-ти лет, рабочий, образование среднее, служил в армии Пепеляева; Дягилев Валентин Павлович, 54-х лет, дворянин, образование высшее, окончил Академию генерального штаба, военный, брат Сергея Дягилева; Шишкин Иннокентий Степанович, 33-х лет, из мещан, образование среднее, учитель.

В дополнение к вышесказанному об этих трагических событиях хочется привести свидетельства очевидца, каковым был Михаил Захарович Никонов-Смородин, землемер, сосланный на Соловки в 1928 г. на 10 лет за участие в крестьянском восстании. Работая на Соловках на кирпзаводе и в пушном питомнике, он был знаком с некоторыми заговорщиками и знал о заговоре. Вывезенный с Соловков на ББК, он в 1933 г. бежал из-под Повенца в Финляндию. В 1938 г. вышли его воспоминания «Красная каторга. Записки соловчанина», и в них Михаил Захарович неоднократно возвращается к тем, потрясшим его, дням. Вот что он пишет: «В одно ясное, но отнюдь не веселое июньское утро, возвращаясь из кремля на кирпичный завод, тотчас за Святым озером я встретил Петрашко. Мы добрели до маленькой солнечной полянки.

— Зайдемте сюда, за кусты, — сказал Петрашко. — Я имею кое-что вам сказать.

Я с любопытством ожидал услышать одну из волнующих соловчан новостей, вроде перемены лагерной политики… но Петрашко сказал:

— Будем добывать себе свободу сами, вот что я хотел сказать.

Видя мое недоумение, Петрашко подробно рассказал мне об обширном заговоре среди заключенных каэров. Цель заговора — захват островов, средств передвижения и отступление, в случае нужды, в Финляндию. Заговор охватывал весь лагерь, включая Кемь.

— Так вот, — закончил он, — активным участником я вас не приглашаю — нас уже достаточно, чтобы захватить этот курятник. Но не удивляйтесь, когда наступят решительные часы и мы придем снимать охрану и у вас на кирпичном…

В конце лета грянул нежданный гром: организация провалилась, как всегда бывает в таких случаях, от оплошности одного из заговорщиков… Выступление должно было произойти по прибытии «Новых Соловков» и «Глеба Бокия»… И как раз начались за несколько часов до выступления аресты. Цвет заговора, запертый в особый изолятор, оказался настоящим героем. Арестованные заговорщики держались мужественно. Они не выдали никого. Петрашко во время следственного периода издевался над следователем и умер героем». Когда уже начались аресты, он успел сказать автору этих воспоминаний: «Вы не беспокойтесь, про нашу связь знаем только я, да Попов. Умереть мы сумеем. Цену признаний мы ведь знаем»⁹.

Известно и место расстрела заговорщиков — это произошло с южной стороны старого монастырского кладбища. Около места расстрела в 1989 г. был установлен камень, к которому ведет аллея памяти.

Побеги с Соловков случались и в 1930-е гг., когда Соловки стали Восьмым, штрафным, отделением ББК. 13 июля 1933 г., убив начальника поста и разоружив охрану, с о-ва Анзер бежало восемь человек. Добравшись на лодке до Летнего берега, они решили уходить в сторону Онеги, так как видели, что к берегу подходит лагерный пароход с солдатами. В лесу встретили стрелка-оперативника и местного проводника, которые несли продукты и оперраспоряжения красноармейцам, находящимся в засаде. Забрав у них оружие, бинокли, продукты и документы, беглецы продолжили путь по намеченному маршруту, но 24 июля напоролись на заставу кемской милиции и рыбаков. Началась перестрелка, случайно была убита девушка из д. Яреньги, носившая рыбакам еду. Избежав потерь, беглецы разделились на две группы, но неудачи преследовали их. В Яреньге был схвачен Николай Харитонов (сослан по ст. 58/6, шпионаж), зашедший попросить хлеба, застрелен Николай Кайгородцев (сослан за причастность к троцкизму, бежал второй раз), затем наткнулся на засаду и был пойман Александр Щанников и убиты Александ Зирин (сослан за бандитизм) и Куклин. За несколько дней до этого они убили в рыбацкой избушке двух рыбаков. Вскоре был задержан Мельник-Радкевич, бывший офицер, летчик.

Через 33 дня с начала побега, в 26 километрах от Лямцы был пойман эстонец Артур Инго (сослан по ст. 58/6). Не был найден только Хайсконен, финн, сосланный на Соловки на 10 лет за шпионаж. Так закончилась история и этого, редкого по длительности и трагизму, побега с Соловков¹⁰.

Вот еще один интересный документ — Приказ Главного Управления лагерями и трудпоселениями НКВД № 84 от 17 октября 1934 г. «О побегах заключенных (спецограниченцев) из Соловецкого Отделения Белбалтлага НКВД и о наложении на виновных взысканий»¹¹. В документе говорится:

«В конце июня и в начале июля с/г начальником 3-го отделения ГУЛАГа тов. Евгеньевым… было проведено специальное обследование Соловецкого Отделения, в результате которого им были даны исчерпывающие указания руководству Соловецкого Отделения и начальнику 3 отдела ББК тов. Попову по вопросу поддержания должного режима среди заключенных (спецограниченцев) содержащихся на островах, а также по вопросу обеспечения надежной изоляции их.

Несмотря на все эти указания, существующий режим среди заключенных в Соловецком Отделении, а также организация борьбы с побегами находятся в совершенно неудовлетворительном состоянии, о чем свидетельствуют исключительно нетерпимые факты групповых побегов заключенных (спецограниченцев) с островов.

1 сентября с.г. с Соловецкого острова группой шпионов в составе 4-х человек, из которых трое приговорены к ВМН [высшей мере наказания. — А.С.] с заменой 10-ю годами и один осужденный на 10 лет, был осуществлен побег при помощи сооруженной самими беглецами лодки. Побег совершен по заранее обдуманному плану, подготовлявшийся его участниками, как это видно из предварительных материалов, в течение сравнительно продолжительного времени.

Казалось бы, имевший место побег 1 сентября должен был мобилизовать внимание руководства Соловецкого Отделения и 3 Отдела ББК на борьбу с побегами заключенных с островов, но ни начальник отделения тов. Пономарев, ни начальник 3 части тов. Макаев, ни начальник 3 отдела тов. Попов и его помощник по В/охране тов. Назаров надлежащих выводов для себя не сделали.

15 сентября с Соловецкого острова, т.е. всего лишь через 10 дней после первого побега, группой заключенных в три человека, из которых один шпион и двое бандитов, имеющие срока по 10 лет каждый, с помощью лодки осуществляется второй побег.

Указанные побеги требовали от участников длительной подготовки. Несмотря на это, 3 часть Соловецкого Отделения никаких сведений о готовящихся побегах не имела».

Далее следует приказ о наказаниях виновных и об ужесточении режима содержания заключенных, в том числе — запрет использования заключенных на работах, связанных с выходом в море. Подписан приказ Начальником ГУЛАГа НКВД Берманом.

Кое-что известно о побеге 1 сентября 1934 г. Его участниками были: Степан Ефимович Севастеенко, 1899 г.р., из Оршанского уезда Могилевской губернии, зоотехник Самарского краевого земельного управления, в 1932 г. по ст. 58/6 был на 10 лет сослан в Сиблаг, за побег получил еще 10 лет и сослан на Соловки; Тамминен Арвид Еремеевич, 1904 г.р., финн, родился в Петербурге, в 1924 г. на лыжах через Финский залив пришел в СССР, до ареста преподавал бомбометание в школе летчиков в Оренбурге, арестован и приговорен по ст. 58/6 к ВМН с заменой на 10 лет. Еще о двух участниках побега — Цишковском Н.В. и Лайтало — пока ничего не известно. На лодке, сделанной из досок, 31 августа названного года они бежали, но 1 сентября были пойманы на острове Ромбаке, близь Кеми. С.Е. Севастеенко и А.Е. Тамминен были расстреляны 1 ноября 1937 г. в Сандармохе, в Карелии, в числе 1111 заключенных Соловецкой тюрьмы, расстрелянных там в конце октября – начале ноября¹².

Еще об одной попытке побега пишет в своих воспоминаниях Ю.И. Чирков: «Это был знаменитый побег 1 сентября 1935 г. Павла Борейши, о котором потом говорили долгое время». Павел Борейша, молодой рабкор, свой срок, 8 лет, получил за статью о голоде на Украине, которая властям показалась крамольной. Вначале он был на материке, но в 1934 г. бежал, был пойман и, получив добавку к сроку, отправлен на Соловки. Летом 1935 г. он написал заявление на имя Сталина, описав свою историю, за что был переведен на тюремный режим. «Бежал он во время прогулки, сумев из узкого прогулочного дворика на территории монастыря, расположенного вдоль крепостной стены, перелезть через забор, влезть на стену, спуститься со стороны Святого озера и уйти в лес. В море ни самолет, ни катера не обнаружили беглеца, а ночью начался шторм, бушевавший двое суток. Борейшу нашли неделю спустя в маленькой бухточке на западном берегу острова рыбаки, разбиравшие выброшенный бурей лес. Павел был привязан к большому бревну. Штормом, шедшим с запада, его выбросило на берег и завалило плавником. Рассказывали, что у него был разбит череп и переломаны все кости».¹³

Мы не знаем побегов с Соловков со счастливым концом. Только С. Мальсагов вспоминает о неком студенте-медике Николаеве, который, попав на Соловках работать в канцелярию, подделал себе все необходимые документы на вымышленное имя и при удобном случае, выехав по делам в Кемь, бежал в Москву, откуда потом прислал привет¹⁴. Возможно, такие случаи и были, но люди после этого вынуждены были скрываться, жить под чужим именем, боясь проговориться о своем прошлом даже во сне.

При этом довольно много известно о благополучных побегах соловчан с материковых командировок в Финляндю и другие страны. Оказавшись за границей, они нередко издавали свои воспоминания. Так, 18 мая 1925 г. из-под Кеми бежала группа 5 человек — С.А Мальсагов, Ю.А. Бессонов, Мальбродский, Сазонов, Василий Приблудин. Через месяц невероятных трудностей, страданий и мучений они перешли финскую границу. Уже в 1926 г. в Англии вышла книга С.А. Мальсагова «Адский остров». (С.А. Мальсагов прожил очень трудную и честную жизнь и умер в Англии в 1976 г.) Позднее и Ю.А. Бессонов написал книгу «Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков», в которой мы найдем много интересных подробностей этого тяжелого, полного опасностей «путешествия» — на протяжении всего побега он вел дневниковые записи.

В том же 1925 г. побег из Кеми совершил бывший офицер Антон Клингер, пробывший на Соловках почти три года. Он тоже написал воспоминания —»Соловецкая каторга. Записка бежавшего», напечатанные в 19 томе Архива Русской революции (Берлин, 1928).

Иван Михайлович Зайцев, генерал царской и Белой армии, начальник штаба армии Дутова, вернувшись по персональной амнистии в Россию, на пять лет попал на Соловки. Вывезенный в конце 1927 г. с Соловков в ссылку, он вскоре бежал, добрался до Китая и в 1931 г. издал там свои воспоминания «Соловки. Коммунистическая каторга или место пыток и смерти».

Профессор-ихтиолог В.В. Чернавин, осужденный на пять лет за вредительство и работающий в лагере в рыбпроме, летом 1932 г., пользуясь пропуском для бесконвойного передвижения в районе лагерных рыболовных артелей, вызвал из Ленинграда освобожденную из-под ареста жену с ребенком и они втроем на лодке по Кандалакшскому заливу и речке, впадающей в него с запада, а дальше пешком добрались до Финляндии.

В 1934 г. беспрецедентный побег совершили Солоневичи. Иван Лукьянович с сыном Юрием находились в Медвежьегорске, а его брат Борис — в Свирьлаге, в Лодейном Поле. Но они сумели договориться, бежали в один день, и почти одновременно пересекли финскую границу. В 1938 г. вышла книга И.Л.Солоневича «Россия в концлагере». (И.Л. Солоневич — известный историк, автор пятитомного труда «Народная монархия», человек удивительной и трагической судьбы). Борис Солоневич, некоторое время находившийся в лагере на Соловках, написал книгу «Тайна Соловков» (Брюссель, 1942). Многие из этих книг сейчас изданы и у нас.

¹ ГУЛАГ в Карелии. Сборник документов и материалов. Петрозаводск, 1992. С. 161.
² СЛОН. 1924. № 11–12. С. 171–172.
³ Ширяев Б. Неугасимая лампада. М., 1991. С. 293–301.
⁴ Волков О. Погружение во тьму. М., 1989. С. 171–172.
⁵ Архив УФСБ г. Архангельска. Д. П–17794.
⁶ ГАРФ. Ф. 9414. Оп.1. Д. 2818. Л. 18, 19.
⁷ Иофе В. Соловки. Большой побег 1928 года // Соловецкие острова. Большая Муксалма. М., 1996. С. 214–216.
⁸ Архив УФСБ г. Архангельска. Дело П–13969.
⁹ Никонов-Смородин М. Красная каторга. (Записки соловчанина). Изд. И.Т.С.Н.П., 1938. С. 24, 183, 194, 195–199.
¹⁰ Сухановский А. По следу волчьей стаи // Северный комсомолец. 27.05.1994.
¹¹ ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 8. Л. 83об., 84.
¹² Архив УФСБ по Архангельской обл. Протокол № 85 от 14 октября 1937 г.
¹³ Ю. Чирков. «А было все так…». М., 1991. С. 15–17.
¹⁴ Мальсагов С. Адские острова. Лондон, 1926 (переиздание: Алма-Ата, 1990). С. 95.

Сошина Антонина Алексеевна

Родилась в 1948 г. в Каргополе Архангельской области. Выпускница исторического факультета АГПИ (ныне Поморский государственный университет) им. М.В. Ломоносова. С 1969 по 1994 гг. работала научным сотрудником Соловецкого государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника. С 1994 г. — сотрудник Церковно-археологического кабинета Соловецкого монастыря.

Еще статьи:
Музей Соловецкого общества краеведения (1925–1937 гг.)
«На Вас вся надежда...»: письма заключенных СЛОНа Е.П.Пешковой
«Наш путь — смиренная преданность Отцу Небесному»: исполнение пастырского долга в условиях лагеря

Версия для печати