Альманах «Соловецкое море». № 1. 2002 г.

Константин Юдин

«По ранней весне шли поморы на зверобойку. Навязали юрков. К дому пошли. Затерли их льды. Нагородило их. Торосят, грохотят. Не знают мужики, как к земле выйти. С Летнего, видно, были. Опыт не тот, как у зимников. Туды-сюды. Толку нет. Потом глядят — чернеет. Далеконько только. Шли и по льду, и по воды. Дошли. Все целы. Такая радость была. Земля — остров. Ране они его не примечали. Не был он тут. Из нашего моря Белого встал для спасения людей. Имени ему не было. Назвали остров по малой птице. Соловьем зовут. В наших лесах не живет».

Так закончил Владимир, помолчал, а потом добавил: «На картах они теперь Соловецкие. Поморское название Соловец ране карт. Монахов тоже соловянами прозывали. Все по птице. Сказ мой твердый. От дедов идет».

Такую легенду излагает К.Н. Гемп¹.

Существует немало версий происхождения топонима Соловки, но, кажется, «соловьиный вариант» никто всерьез рассматривать не пытался. Между тем гости островов нередко задают вопросы о связи Соловков и соловьев — такая этимология напрашивается сама собой, но приходится разочаровывать людей, объясняя, что соловьи здесь не водятся, и привлекательный образ острова, на котором белой ночью поют соловьи, не соответствует действительности. И все же попробуем порассуждать — пусть гипотетически, быть может, весьма гипотетически — о «соловьиной» этимологии Соловков.

В начале следует задаться вопросом: откуда же взялась эта народная этимология? Есть ли под ней какое-то основание?

В поморской легенде никак не объясняется главное — какое отношение к островам имеет птица, отсутствующая на берегах Белого моря. Однако представляется, что некое объяснение отыскать все-таки можно.

Английские путешественники XVI в. Т. Соутем и Дж. Спарк называют Соловецкий остров «Абдоном»². Такое же название встречается и на голландских картах XVII в. Соловецкий историк С.В. Морозов высказал предположение, что «Абдон» — это искаженное «Аидони», по-гречески — «соловей». Такая версия, как нам кажется, имеет право на существование. Греческое наименование соловья было известно в Древней Руси и употреблялось в древнерусских текстах³. Предисловие к Житию Зосимы и Савватия Соловецким приписывается Максиму Греку, приезжему книжнику первой половины XVI в. Сохранились также похвальные слова соловецким святым, написанные в 30–е гг. XVI в. сербским монахом Львом Филологом. От этих книжников, попытавшихся, возможно, «дословно» перевести непонятный топоним, и могло пойти наименование Соловков «Аидоном». Англичане, вряд ли знающие греческий язык, интерпретировали, вероятно, Аидон как Абдон (от латинского слова abdo — «удалять», «скрывать»; abditus — «скрытый», «тайный», «удаленный»)⁴.

Рассмотрим еще один сюжет. Всем известна знаменитая русская былина «Илья и Соловей». У «прямоезжей» дороги в Киев сидит на дубу Соловей-разбойник. От его свиста и крика всё погибает. Илья Муромец по пути в Киев встречается с Соловьем, выбивает ему стрелой правый глаз, привозит в Киев к князю Владимиру и позже убивает. Былинный Соловей обладает способностью перевоплощения — он свистит по-соловьиному, шипит по-змеиному, рычит по-звериному и т.п. В основе былины лежит распространенный сюжет борьбы героя со змеем — олицетворением хтонического, нечистого начала. Исследователи славянской мифологии В. Топоров и В. Иванов указывают также на анаграмматическую связь с языческим богом Волосом (Велесом) — «змеевидным».

Существует поморское предание со сходным сюжетом о разбойниках Колге, Жижге и Кончаке. Согласно ему, Колга сидел на Соловецких островах и грабил проходившие мимо суда. Он был побежден св. Николаем: «Будто бы прошел Миколай Святитель поваром на морском судне. Колга подтянул — судно подошло: он стал рыбу брать — Миколай из кубрика вышел. — Рыбу тебе не следует брать, разве твоя доля тут есь? А он — тебе дела нету. Миколай его ключкой хлопнул по голове — и пар вышел»⁵. Вообще историй о разбойниках на Соловках было, по-видимому, немало — среди чудес св. Зосимы находим «Чудо о разбойнике Василии» (именем героя и сюжетно напоминающее новгородскую былину о Василии Буслаевиче), бытовала, уже во времена СЛОНа, и легенда о знаменитом разбойнике Кудеяре, могила которого якобы находится на Соловках⁶.

Есть еще одна былина, которая, как нам кажется, имеет непосредственное отношение к теме — о Волхе Всеславьевиче (Вольге). Волх, как и Соловей-разбойник, обладает свойством обращаться в разных зверей. Он может «щукой рыбою ходить во синих морях, птицей соколом летать под оболоки, волком рыскать во чистых полях», в некоторых вариантах он играет роль хтонического героя — змея (крокодила). В новгородском предании Волх — Волк-чародей, давший название реке Волхов. Он является старшим сыном Словена. На берегу Волхова он ставит свой «городок» на месте, называющемся Перынь, и кумир Перуну, и заставляет всех, проплывающих мимо, поклоняться себе как богу, превращаясь при этом в крокодила. Потом бесы – его собственные слуги — убили его, тело его было выброшено на берег против «городка» и через три дня «пожрано» землей.

Рискнем предположить, что Колга — это и есть Волх (Вольга) в своей разбойной, инфернальной ипостаси. Основание для этого дают и сходство мифологических мотивов, и сходство имен: Колга — Вольга – Волх; возможно, Колга — искаженное Вольга, Волх.

Новгородцы были первыми славянскими поселенцами на Беломорье. Они принесли с собой сказания, они давали названия многим местам, в том числе и островам. В Баренцевом море есть остров Колгуев, на Анзере — мыс Колгуев. Попавшие на архипелаг посреди Белого моря новгородские поселенцы могли отождествить острова с языческим, «волховским» царством, с «городком» Волха; все основания для этого у них были — многочисленные лабиринты и прочие неолитические памятники прямо свидетельствовали о том, что это священное для язычников место. Анализу семантики соловецких лабиринтов посвящена интересная статья В. Бурова, который усматривает образ змеи или клубка из двух свернувшихся змей в самой форме святилищ⁷.

Возможно, самый крупный остров, на котором находились языческие святилища, и был назван по имени Словена, второй же по величине мог ассоциироваться с его сыном Волхом (Колгой) и отсюда название анзерского мыса Колгуев?

В работах по топонимике Белого моря указывается происхождение названия «Соловки» от финского слова «suol» — «остров», а мыса Колгуев от «kolkka» — «угол», «край»⁸. Безусловно, такая версия имеет веские основания. Но заимствование иноязычного названия отнюдь не исключает его переосмысления, включения в новый этнокультурный контекст. Очевидно, именно это и произошло с Соловками. Название, сохраняя фонетическую основу более или менее неизменной, наполнялось разнообразными смыслами, начинало жить в новой системе образов.

С возникновением монастыря могли зазвучать и другие новые обертоны. По преданию, соловей прославил воскресение Христа, поэтому в русской духовной литературе его образ служил для обозначения праведника, человека, никогда не забывающего и прославляющего Бога⁹. Образ инока, прославляющего Бога, связан, таким образом, с соловьем. В Житии Зосимы и Савватия ангелы, высекшие карельскую женщину, пророчествуют, что «на острове же этом иноки жить будут, и соберется множество братии, и будет прославляться ими имя Божие на месте сем...»

Отметим, что в христианском толковании соловей поет для прославления Бога, «жизни Подателя», тогда как языческий Соловей-разбойник использует свой свист прямо противоположным образом — для убийства. Воскресение Христа — это его победа над смертью и дьяволом, искусителем-змеем. Соловей прославляет эту победу. Уподобляющиеся Христу святые также повергают своих противников-змеев. Сюжет о повержении Колги св. Николаем соответствует знаменитому сюжету о повержении змия св. Георгием (оба святых нередко отождествляются в народных преданиях). Святые, борющиеся со змием, объединены, например, в таком народном «Заговоре от летающего змия в доме»:

«...На море на Киане, на острове на Буяне, на бел-горючем камне Алатырь, на храбром коне сидит Егорий Победоносец, Михаил Архангел, Илия Пророк, Николай Чудотворец побеждают змия лютаго, огненного, который летал в неверное царство пожирать людей, убили змея лютаго, огненнаго, избавили девицу царскую и всех людей, и скот избави и отгоните... »¹⁰.

Остров, как место обитания нечистой силы — змия (дьявола), занимает важное место в религиозно-мифологических представлениях как язычников, так и христиан. Есть предания, повествующие об уничтожении змия на беломорском о. Робьяк, онежском Мать-острове и т.п. Образу острова в северной мифологии посвящен специальный раздел в книге архангельского ученого-культуролога Н.М. Теребихина¹¹.

В Житии преподобных Зосимы и Савватия (нередко сближающихся со св. Николаем) описана их борьба с нечистой силой, принимающей змеиное обличье. Приведем пример:

«Почувствовали бесы себя поруганными и униженными преподобным Зосимою, что собирается он изгнать их с острова, и зло затаили на него, стали много бед творить ему... И наступали нечистые духи на преподобного Зосиму, скрежетали зубами своими, одни обличие змей приняв, другие превратившись в зверей различных и гадов, скорпионов и ящериц и других пресмыкающихся по земле»... Святой побеждает «гадов» молитвою и крестным знамением — «оружием непобедимым». Можно думать, что здесь описывается не просто борьба с бесами, но своего рода преодоление языческого прошлого островов. Преподобный не просто отгоняет злых духов, но покоряет их себе: «... с той поры оказались подвластными Зосиме все духи нечистые».

В Житии преподобный Зосима побеждает бесов крестом и молитвой, в простонародных же преданиях святой мог, подобно Илье Пророку, поражать их стрелами. Например, в «молитве от нечистого духа» Николай Чудотворец «... натягивает свой медный лук, накладывает булатные стрелы, и стреляет, и отстреливает... всякия злыя и лихия притчи»¹².

Можно выстроить своего рода цепь взаимосвязанных образов. Остров, принадлежащий ранее Словену и Волху, после появления на нем преподобных Савватия и Зосимы посвящается Христу. Разбойное, нечистое место становится местом молитвы, причем старое название не уничтожается, но «покоряется» новому, «неправедное» начинает служить «праведному», соловьиный-змеиный свист отныне превращается в пение и служит прославлению Господа. Название «Соловки» оказывается неоднозначным, имеющим в разные эпохи различную семантику, различную «полярность», живущее многообразными и перетекающими друг в друга смыслами.

¹ Гемп К. П. Сказ о Беломорье. Архангельск, 1983. С. 100.

² Готье Ю. Английские путешественники в Московском государстве ХVI–ХVII вв. М., 1938. С. 82.

³ Белова О.В. Славянский бестиарий. М., 2000.

⁴ Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь. М., 1976. С. 12.

⁵ Криничная Н.А. Предания Русского Севера. СПб., 1991. С. 138.

⁶ Морозов С. В. Колга, Кудеяр и другие // Морозов С.В. Тогда на Анзерском острове. М., 2000.

⁷ Буров В. А. О семантике каменных лабиринтов Севера //Этнографическое обозрение. 2001. № 1.

⁸ Попов С.В. Топонимия Белого моря //Вопросы топонимики Подвинья и Беломорья. Архангельск, 1991. С. 49, 51.

⁹ Белова О.В. Указ . соч. С. 231, 237-238.

¹⁰ Русский народ. Его обычаи, обряды, предания, суеверия и поэзия. М., 1880. С. 323.

¹¹ Теребихин Н.М. Сакральная география Русского Севера. Архангельск, 1993. С. 12–21.

¹² Русский народ. Там же, С. 332.

Юдин Константин Павлович

Родился в 1975 году. С 1999 по 2002 гг. жил на Соловках. До 1999 г. жил и учился в Москве. Окончил музыкальное училище при МГК им. П.И. Чайковского, на Соловках работал преподавателем музыки в Соловецкой детской школе искусств.

Версия для печати