Удивительная штука лень: человек всю жизнь способен прожить в городе, так нигде и не побывав. Одна моя одноклассница класса до десятого не знала, где находится улица Поморская, — и это, поверьте, случай не единичный. Какие уж тут Соловки?! Любой монастырь сквозь завесу городской пыли кажется нам безумно далёким. Тем более Соловецкий, который отделяют сотни километров (может, именно поэтому там так размеренно, так спокойно живётся, особенно зимой). Но для тех, у кого есть желание и, главное, вера, преград нет. Даже зимой. Ведь и на Соловки летают самолёты.

«Тружахуся постом и молитвами»:

Возрождение монастыря — основательное, неспешное — видишь ещё издалека: двадцать лет простоявшая в лесах монастырская колокольня потихоньку обновляется. Реставрационные работы на верхней части звонницы уже завершены, настало время самого сложного участка — сильно пострадавшего от времени центрального объёма здания. На это время соловецкая звонница работать не будет — неподалёку возведена временная колокольня.

Войдя в Никольские ворота, видишь, как на временную звонницу поднимают колокола. Медленно, по сантиметрам, идёт вверх пятнадцатитонный великан. А неподалёку, на берегу Святого озера (по древней традиции так называют каждое озеро, у которого расположен монастырь), мастер Алексей делает главку для временной колокольни. Из дерева рождается одно из чудес русской архитектуры — лемех. В его изготовлении принял участие и наш корреспондент.

Помогают обители и простые люди, трудником монастыря может стать каждый. Главное — приехать и быть готовым помочь. Соловецкий монастырь — обитель для России уникальная. Как и другие обители, что находятся на островах и полностью автономны в хозяйстве, Соловецкий монастырь отличает особое отношение к труду. Тяжёлый, порой изнуряющий труд и по сей день является основой монастырской жизни. И, как прежде, «Тружахуся постом и молитвами купно же и ручным делом, иногда же землю копаху мотыгами, иногда же древеса на устои монастыря заготовляху, и воду от моря черпаху, и даяху торженникам на куплю, и взимаху от них всяко орудия на потребу монастырскую, и во прочих делах тружахуся и рыбную ловитву творяху и тако от своих потов и трудов кормяхуся». (Соловецкий патерик, XVII век).

Обитель света

Наступает ночь — в конце июля небо, пусть и ненадолго, но уже темнеет. Иноки отправляются спать. Насладившись соловецким вечером, иду в братский корпус. Прохожу под аркой — вдруг в полутьме загорается яркий свет (в монастыре установлены системы «умного» освещения, экономящие энергию). Осветилась древняя кирпичная кладка — местами аккуратно замазанная, местами — ещё нет. В голову, отвыкшую от покоя, приходят мысли — о душе, которую, как и эти кирпичи, озаряет Свет. Не всегда озаряет: И совсем-совсем не хочется уезжать. Недаром люди, приехавшие на Соловки ненадолго, а порой случайно, иногда остаются здесь на несколько лет. А тот, кто хоть раз побывал на островах, обязательно сюда вернётся. Хотя бы душой.

Издавна уходили иноки на пустынножительство. На Соловецких островах, пожалуй, самым уединённым местом был остров Анзер, обладавший известной самостоятельностью (жаловали анзерские скиты и российские государи). Сегодня остров находится в ведении Церкви, и монашеская жизнь там возрождается. О жизни на святом острове нам рассказал монах Севастиан.

— Какие работы, помимо монашеских послушаний, ведутся сейчас на Анзере?

— Идёт реставрация. Восстанавливаются анзерские скиты: так, на Голгофе почти полностью воссоздан деревянный храм, где находятся мощи преподобного Иова, основателя Троицкого скита. Там сделан новый иконостас. В XVII веке на острове жил и другой святой, преподобный Елеазар. Мощи святого Елеазара большевики похитили в 1925 году, когда в стране велась политика глумления над святынями древности: вскрывали мощи и простые могилы, искали, чем там можно поживиться. Да и «попов разоблачали»: С тех пор след святых мощей потерян.

— Остров передаётся Церкви. Могут ли его посещать простые люди — например, туристы?

— На Анзере очень легко заблудиться, некоторые памятники просто опасны для туристов, для которых там не предусмотрено никакой инфраструктуры. К тому же на острове живут иноки, ведущие отшельническую жизнь. Поэтому туристы приезжают туда организованно, и только на день. Собственно же передача Анзера в ведение Церкви ещё не осуществлена. До настоящего времени хранителем достояния выступает музей, но принципиальное решение ещё не принято.

— Кто живёт на Анзере?

— Три человека в Голгофо-Распятском ските: скитоначальник иеромонах Евлогий, выходец из Троице-Сергиевой Лавры, а также недавно постриженные монахи: Кириак и Андрей. Это на Голгофе, а в Троицком дежурит смотритель, иеродиакон Тихон.

— Местные жители как-то выбираются на остров?

— Конечно: в тамошних озёрах окуньки хорошие, ягоды, грибы есть. Соловчане приезжают на своём транспорте — рыбачат, отдыхают. Правда, костры, ввиду сильной пожароопасности, зажигать не рекомендуется.

— В чём отличие монашеской жизни на Анзере от, к примеру, жизни соловецких монахов?

— Прежде всего — круглогодичный великопостный устав, установленный ещё преподобным Иовом по чину Великого поста. А что? Прекрасное питание. Овощи, фрукты крупы, грибы, ягоды, рыба — всё своё. Анзерские иноки очень много трудятся и практически полностью снабжаются сами.

— Что изменилось за те двенадцать лет, что Вы в обители? Внешне всё понятно: храмы восстанавливаются, монастырь возрождается. А внутренняя укладность — какова она, как Вы её чувствуете?

— Устав — тот, который был назначен, сохраняется. А преемство с дореволюционными временами прервано. Устав наш, наверное, среднестатистический. Он, может быть, и сохраняет некое преемство со времён дореволюционных монастырей, и всё-таки многое ослаблено по сравнению с тем, что было раньше. Раньше вставали на полунощницу. Ну, если не в полночь, то в два часа. Или в три. А сейчас это, возможно, только в скитах — на Анзере, например.

— В чём особенность жизни Соловецкого монастыря сегодня?

— Соловецкая, Валаамская обители издавна были рабочими монастырями. То есть в них было больше простых людей: крестьяне, труженики. Конечно, были и образованные, интеллигенты. Люди понимали, что трудом во славу Божью с молитвой можно спастись. Сейчас от этого сохраняется такое понимание, что надо трудиться и покоряться священноначалию. Труд поставлен здесь во главу угла, ради этого мы ночью спим. Отбой в одиннадцать, фактически идём спать в двенадцать. Встаём же не в три часа утра, но в шесть-полшестого — а это полноценный ночной отдых. Зато братия в основной массе трудится на послушаниях — двухчасовое молебствие, братский молебен, в восемь часов можно ещё подремать в келье — до девяти, когда мы уходим на послушания.

— Соловки всегда посещало много паломников, сейчас добавились туристы. Не мешает ли эта суета?

— Ничего чудовищного в туристах, конечно, нет. Хотя это всегда некая суетность. В жару, к примеру, девушки ходят по посёлку в одних купальниках — как в столицах, не стесняясь. Конечно, монахам мало радости на это взирать. И всё-таки на территории монастыря люди как-то стараются соблюдать приличия. Видимо, не до конца распоясались. Но оставшиеся восемь месяцев можно жить монашеской жизнью: на самолёте людям дорого лететь, и потому год делится на два неравных периода. В этом особенность островных монастырей. Впрочем, некоторые иноки ненадолго покидают стены обители и живут в скитах: летом уезжают на Анзер, в другие скиты — Савватиевский, на Секирную гору. Зимой можно было пойти в Филипповскую пустынь, помолиться недельку, поработать. Я вот там летопись писал...

«Оставить следы нашего жительства»

— Получается, Вы — монастырский летописец? Как создаётся современная летопись?

— В том числе. Но я лишь один из нескольких человек, которые этим занимаются. Мы записываем по числам, по датам, по событиям. Регистрируем факты: приезжал такой- то Владыка, освящали крест. Предполагается, что это ценно для самой истории обители или поможет какому-нибудь писателю. Так в своё время Борис Пильняк написал о Соловках. Он, конечно, описывал уже лагерные времена, но были и зарисовки о последних монахах. У нас вышла книга Досифея Немчинова «История Соловецкого Спасо-Преображенского ставропигиального первоклассного монастыря». А чтобы написать такую обобщающую работу, нужны факты, которые и даёт летопись. Радеет об этом отец Герман, он с самого начала, когда только пришёл, озаботился тем, чтобы оставались следы нашего жительства: что, когда произошло:

— С какими проблемами сталкиваются молодые люди, решившиеся отдать свою жизнь Богу?

— Есть люди, которые приходят в монастырь от неустроенности в миру. Вера у них немного есть, но приходят они сюда не для того, чтобы целенаправленно спасать душу свою, а чтобы, к примеру, почувствовать себя в новой обстановке; кто-то — чтобы отойти от алкоголя, наркомании — такие случаи тоже имеют место. Тем же, кто приходит сюда именно спасаться, больше не нужна суета нашей жизни. Они, находясь в миру, уже выпали из него. Но всё равно людям нужно значительное время для того, чтобы перестроиться на монастырскую дисциплину, эту размеренную, трезвую жизнь; исполнять правило — это связано с противодействием Врага рода человеческого, который стремится выбить нас с истинного пути. Оттого контраст, может быть, увеличивается. Соответственно, отсюда — ослабленность подвигов наших, устава, всякие снисхождения:

«Мир всё дальше уходит от Христа»:

— Но это надо делать, чтобы как-то облегчить путь людям?

— Конечно, пугать, или искусственно их дисциплинировать, бесполезно, кто-то может и не выдержать: Всё это, наверное, было и раньше. Но мир всё дальше и дальше уходит от Христа, происходит некая секуляризация — это сохраняется, безбожие возрастает. Слава Богу, у нас сложился костяк людей, братия, которая находится в постриге, в мантиях, кто-то уже в священном сане, — это наборы 97- го, 98-го годов. Я в 95-м пришёл, раньше меня было человек семь, которые остались. Им сейчас тридцать-тридцать пять лет. И эти люди удержались, прошли труднические послушания — на кухне, на ферме, в гараже.

— Много ли взрослых соловчан ходят в храм постоянно?

— Человек пятьдесят из тысячи. Может быть, на Пасху — человек сто. Тех же, кто каждое воскресенье ходит, посты соблюдает — около пятидесяти. Соловки — место, где было пролито много крови, — кроме того, острова проникнуты и духом древней, почти шестисотлетней святости. В прошлом году было 570 лет с момента основания монастыря. В четвёртой молитве ко Причащению сказано: там, где преизобилует грех, там переизбыточествует и благодать. Но действует и обратный закон. Враг не дремлет, и на святых местах он очень лютует:

_{Дмитрий Жаворонков}

Версия для печати