Альманах «Соловецкое море». № 3. 2004 г.

Дмитрий Лебедев

В последнее время в прессе появляются материалы дискуссии о передаче архитектурного комплекса Соловецкого монастыря в полноправное владение Русской Православной Церкви. Звучат аргументы «за» и «против». Если оставить в стороне сопровождающие тему эмоции и амбиции, а также позиции, продиктованные конкретными материальными интересами, и рассмотреть вопрос на более высоком философском и историческом уровне, то ситуация видится достаточно однозначно.

Собственность как символ

Прежде всего, речь должна идти не о «передаче», а о «возврате», и в этих понятиях есть глубокий смысл нашего отношения к своей истории и к тому, какое общество мы собираемся строить. Вопрос собственности здесь является не только юридическим, хотя то, что сейчас является предметом обсуждения, было создано за 500-летнюю историю Соловецким монастырем и отобрано у него большевиками. Главным определяющим критерием тех или иных действий в отношении имущественного комплекса Соловков должна стать духовная основа, сподвигавшая людей на создание соловецких шедевров. Надо четко понимать, что весь имущественный комплекс Соловецкого монастыря был создан трудовым и духовным подвигом верующих во имя и во славу Божию и соловецких чудотворцев и, они создали не соловецкие памятники архитектуры, как их сейчас квалифицируют, а соловецкую Святыню. Этим всё сказано, надо смирить гордыню и признать, что Святыня должна принадлежать тем, для кого она таковой является. Вот почему Церковь имеет все морально-исторические права требовать возврата ей всех монастырских культовых и хозяйственных построек, реквизированных большевистским режимом. Не соглашающиеся с этим оппоненты автоматически (возможно, не понимая этого) ставят себя в ряд правопреемников (или идейных преемников) тех, кто отобрал, осквернил и порушил. В возврате Церкви монастырских построек видится не утилитарный смысл передачи имущества на баланс монастыря, а, прежде всего, покаяние перед памятью всех тех людей, силами и верою которых в неимоверно сложных условиях Севера было создано Соловецкое чудо. Соловки — это памятник человеческому духу, это свидетельство того, чего может достичь человек, руководствуясь вневременными понятиями и ценностями, духовными устремлениями. Для нашего современного общества упоминание об этом было бы весьма не лишним. Не «хлебом единым», не прибылью и благосостоянием будет счастлив и гармоничен человек.

Однако такое развитие ситуации очевидно не для всех. Противники возврата приводят следующие основные аргументы:

— у Церкви нет средств на реставрацию;

— передавать памятники нельзя, поскольку Церковь будет относиться к ним утилитарно — как к хозяйственным и культовым сооружениям, а не как к памятникам, т.е. не будет соблюдать охранный режим, правила реставрации и т.п.

Не совсем понятно, на чем базируется пессимизм этих доводов. Во-первых, средства на реставрацию у Церкви есть. Более того, известны представители крупного российского бизнеса, выразившие готовность помогать Соловецкому монастырю серьезными финансовыми средствами. Но у любого благотворителя есть справедливое желание, чтобы средства попали именно тому, кому они назначаются, и именно для тех целей, для которых их выделяли. Жертвовать монастырю будут; жертвовать структурам, пытающимся заработать на освоении реставрационных средств, не будет никто. Во-вторых, не совсем понятно противопоставление государственного финансирования реставрации и церковной собственности на памятники. А что, государство не хочет взять на себя часть ответственности за ликвидацию большевистского беспредела и разрушения? Разве наше новое молодое государство, которое еще обретает себя и ищет нормы общения со своими подданными, не захочет продолжить в рамках имеющихся возможностей восстанавливать свое национальное достояние? Наоборот, государству это выгодно и необходимо, потому что восстановление соловецких святынь есть укрепление российской государственности.

Второй тезис тоже выглядит не сильно убедительно. Сначала «ничего не понимающая» в деле архитектуры и искусства Церковь создает шедевры, которые становятся памятниками, потом большевистское государство часть из них разрушает, в другой части делает склады и овощные базы, потом пытается сохранить из оставшегося стены, а теперь, когда возникает возможность памятники архитектуры наполнить живым содержанием, предполагается, что Церковь будет менее рачительным и бережным хозяином. По крайней мере, странно. Кроме того, никто не говорит, что, возвращая Церкви храмы и иные постройки и комплексы, ставшие памятниками, с нее надо снимать ответственность за их охрану, бережное использование и реставрацию в соответствии с принятыми нормами. Церковь является точно таким же субъектом правового поля, как и все другие организации, на нее точно так же распространяется вся полнота законов, в том числе об охране памятников. Так что если и встречаются примеры неудачного отношения Церкви к возвращенному ей имуществу, то скорее это исключение и недостаточная отработка взаимодействия по этим вопросам между церковными и государственными структурами. В б’ольшей степени — это вопрос технический, а не принципиальный.

Культура и религия

Кроме аргументов, названных выше, приводятся еще соображения о том, что возврат Соловецкого монастыря и скитов в полноправное владение Церкви приведет к искусственному ограничению туристического потока на Соловки и чуть ли не к закрытию музея. Этим аргументом осознанно или нет, но в любом случае — искусственно и опасно противопоставляется религия и культура, в то время как это взаимодополняющие явления. Кроме того, наследие Соловков столь велико, что поля деятельности хватит для всех, в том числе и для полноценного музея. Другое дело, — характер этого учреждения и его позиционирование по отношению к монастырю. Сейчас всё поставлено с ног на голову, и действующий монастырь по сути является частью экспозиции музея. Монашеская жизнь, службы, паломники — это действующий этнографический музей, а храмы и стены — замечательная декорация. Это категорически неправильно. На Соловках музей должен существовать при монастыре. Здесь можно было бы создать уникальный музей монастырского быта и хозяйства, причем, не затрагивая интересы действующего монастыря. Прекрасно музеефицируются многие элементы монастырского хозяйства прошлого, которые в современных условиях не требуются для обеспечения монастырской жизни. Кузнечное дело, гончарный промысел, деревянное судостроение, изготовление изразцов, печатание книг, гидротехнические сооружения монастыря, мельница, прачечная, пекарня, заготовка сельди, иконописание и кресторезание — вот далеко не полный перечень тем, достойных серьезной экспозиционной работы. А всего в монастырском хозяйстве было свыше ста различных производств. Весь этот грандиозный хозяйственный комплекс, являвшийся, конечно, вторичным по отношению к сакральному значению храмов и островов в целом, тем не менее составлял гордость монастыря. И думается, что монастырь современный будет всячески поддерживать музеефикацию этого комплекса.

Что касается туризма, то его характер должен определяться духом, историей, культурой и экологией места. Поездка на Соловки должна сопрягаться с серьезной внутренней работой. Соловки дают всем возможность прикоснуться к вечному, к высшему, к познанию себя, наконец. И для этого не обязательно быть паломником или богомольцем, достаточно быть просто духовно богатым человеком, интересоваться историей и культурой своей страны. Соловки по ряду понятных причин требуют уважительного и бережного к себе отношения. Ездить сюда в увеселительную поездку попить водки или даже половить рыбу — не совсем уместно. Водку можно пить и дома, рыбы полно и в других местах, а на Соловках есть то неповторимое, ради чего сюда имеет смысл приезжать. Вполне естественно воспринимаются требования адекватного поведения в Ватикане, у Стены плача в Иерусалиме, в Освенциме или в Мекке. Кстати, к мусульманским святыням, согласно принятым у мусульман обычаям, доступ вообще открыт не для всех. А на Соловки из Архангельска в советское время приезжали на выходные дни целые «пьяные теплоходы» по профкомовским путевкам, и это было нормой. Вот такие моменты надо как-то регулировать, и, видимо, не в стиле мусульманского радикализма, а системной просветительской работой и определенными технологиями управления туристическими потоками и работой с посетителями островов.

Понятно, что монастырским бытом не ограничиваются история и достопримечательности Соловков. Есть еще природа, памятники неолита и, наконец, история СЛОНа. Памятники неолита и природа Соловков достойны организации здесь полноценного национального парка. Но точно так же как и в ситуации с музеем, его надо проектировать, разрабатывать и создавать исходя из воссоздания Соловков прежде всего как православной Святыни. То есть эта структура должна создаваться с благословения монастыря и во взаимодействии с ним.

Что же касается истории репрессий и лагерей, то у Соловков в этом вопросе особая миссия. Всё происходившее на Соловках в 1920–1930-е гг. достойно создания не столько музея, сколько специального мемориала памяти, в котором музейная экспозиция должна стать частью. А кроме экспозиции должен быть еще исследовательский и издательский центры, архив, библиотека, лекторий и т.п. Удивительно, что в нашей стране до сих пор не возникло мемориала, адекватного масштабу и ужасу пережитого явления. Идет время, растет поколение, для которого сознательное уничтожение миллионов соотечественников, уничтожение части интеллектуального и трудового потенциала страны, является всего лишь эпизодом истории, не очень понятным и не очень впечатляющим. Что же касается общественного сознания, то в большинстве своем, мало кто покаялся в злодеяниях, ужаснулся глубине человеческого падения и сделал выводы, а так называемое «согласие и примирение» заключается в том, что жертвы простили своих палачей, а последние остались при своих убеждениях. При таких умонастроениях в обществе просветительское и воспитательное значение соловецкого мемориала невозможно недооценивать.

Монастырь и поселок

Когда-то монастырь был полновластным хозяином архипелага. Это единоначалие привело к созданию процветающего хозяйства и рационального ресурсопотребления. Времена изменились. Остров, уготовленный Богом для жизни монашеской, стал местом жизни гражданской, а все соловецкое «хозяйство» стало иметь множественную ведомственную подчиненность. Результат плачевный. Монастырь был полностью рентабельным хозяйством, имел свой флот, держал различные промыслы, ссужал денежные средства и т.д. Сейчас же Соловецкий район — дотационный регион Архангельской области. Ликвидировав монашескую жизнь, большевики подорвали основу островного благополучия.

Однако на сегодняшний момент полный возврат к дореволюционному состоянию, видимо, невозможен. Поселок Соловецкий стал реальностью, и это надо признать всем сторонам. Современные соловчане либо прожили на островах б’ольшую часть жизни, либо родились здесь и прикипели к месту всей душой. Часть соловецкого населения — это интеллигенция, которая приехала сюда с материка работать в музее или рядом с ним, часть осталась от структур военной базы Северного флота, часть была «завезена» вместе с последним масштабным проектом советского времени по реконструкции поселка и т.д. В поселке есть школа, больница, электростанция, аэродром, музей, лесхоз, почта, милиция, ГАИ, пожарные, гостиницы, магазины, клуб, интернет, радио, телевидение, другие организации и около 1000 жителей.

Время подскажет формы гармоничного сосуществования в едином замкнутом островном пространстве двух принципиально разных форм бытия — монашеской и светской. И движение к признанию и пониманию друг друга должно быть встречным. Население Соловков должно с каждым годом все в большей степени осознавать ответственность жизни на острове с великой историей, рядом с возрождающимся монастырем. Монастырю, с другой стороны, придется признать, что за его стенами течет обычная светская жизнь со своими мирскими страстями и заботами. А движение навстречу должно выражаться в выработке механизмов общежития, возможных самоограничениях и, конечно, взаимопомощи, столь необходимой в условиях островов.

Возможно, в будущем Соловки дадут пример нового социального устройства российского общества, опирающегося, с одной стороны, на традиционные ценности и культуру, с другой стороны — использующего все достижения современной экономики.

Изложенные выше соображения в сжатом виде были сформулированы автором в документе, названном «Соловецкая хартия» и предложенном на рассмотрение участникам международного симпозиума «Соловки: взгляд в будущее».

Соловецкая хартия
Предлагаемая модель взаимного признания

Все стороны должны признать существование четырех основных понятий:

1. Соловки — православная Святыня. Существующий уникальный комплекс памятников создан трудовым и духовным подвигом верующих. Церковь имеет все морально-исторические права на всё созданное в монастырский период. Государство должно ей эти ценности с покаянием вернуть.

2. Соловки — памятник жертвам репрессий. Тема лагерей, тоталитаризма, преступлений против человека и т.п. должна быть одной из основных тем современного просветительского комплекса архипелага. Новое время определило для Соловков эту миссию.

3. Соловки — уникальный природный комплекс. Признание этого факта всерьез должно вызвать постановку вопроса о создании Национального парка.

4. Поселок Соловецкий — реальность современных Соловков. Признание реаль-ности поселка предполагает признание всех гражданских прав его населения. С другой стороны, от интеллектуальной элиты Соловков требуется серьезная разъяснительная и просветительская работа с жителями на тему особости территории, на которой они проживают, и о вытекающих из трех перечисленных выше понятий самоограничениях.

Осознание указанных четырех основных понятий современным соловецким (и российским) сообществом, приход сторон — носителей разных истин, к согласию и взаимному признанию — первые необходимые шаги для любой созидательной деятельности на Соловках.

Об авторе

Еще статьи:

Соловки как зеркало русской иррациональности
Соловки — между двух «зон»
Соловецкая партия — миттельшпиль: штрихи современной политической ситуации на Соловках

Версия для печати