Альманах «Соловецкое море». № 3. 2004 г.

Юрий Моруков

В настоящей статье делается попытка на основе материалов Государственного архива РФ (ГАРФ) и Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) показать основные вехи истории Соловецкого лагеря¹.

Накануне революции тюремная система России представляла собой огромную и разветвленную, хотя и неупорядоченную систему. На 1 января 1914 г. она насчитывала 719 тюрем, 495 этапов и полуэтапов и 61 исправительное заведение для несовершеннолетних, подчиненных министерству юстиции; 23 крепости, 20 тюрем и 23 гауптвахты военного ведомства; 7 тюрем морского ведомства; 20 монастырских тюрем, подведомственных Священному Синоду; 704 арестантских дома и 1093 арестных помещения, подчиненных полиции. Ежегодно через эти учреждения проходило более полутора миллионов арестантов. В среднем ежедневно в тюрьмах Мин-юста в 1913 г. содержалось 169367 заключенных, не считая сахалинской каторги и мест заключения других ведомств. В 1914 г. среднедневное число заключенных выросло до 177441².

После Октябрьской революции управление всеми местами заключения сосредоточилось в народном комиссариате юстиции (НКЮ), на местах они подчинялись губернским и областным Советам. Постановлением НКЮ от 23 июля 1918 г. в РСФСР для отбывания наказания в виде лишения свободы устанавливались следующие места заключения: дома заключения (тюрьмы), реформатории, арестные дома, земледельческие колонии, а также карательно-лечебные заведения и больницы³.

В условиях начавшейся Гражданской войны сохранить единство управления всеми местами заключения не удалось. Постановлением СНК РСФСР от 5 сентября 1918 г. «О красном терроре» провозглашалась организация концентрационных лагерей для изоляции классовых врагов⁴. Однако в реальности к началу 1919 г. было организовано лишь 2 лагеря. Постановлением ВЦИК от 11 апреля 1919 г. «Об организации лагерей принудительных работ» лагеря образовывались при отделах управления губернских исполнительных комитетов, при этом их первоначальная организация поручалась губернским чрезвычайным комиссиям, которые передавали их в ведение Народного комиссариата внутренних дел (НКВД)⁵. Таким образом, в годы Гражданской войны в стране действовали две параллельные системы мест заключения: общая, находящаяся в ведении НКЮ, и чрезвычайная, подведомственная НКВД. На 1 января 1920 г. насчитывалось около 300 общих мест заключения и 21 лагерь принудительных работ. В лагерях находилось 16447 заключенных и военнопленных белых армий. Из них 31 % составляли военнопленные, 9 % следственные, 13 % заложники и заключенные до конца Гражданской войны⁶. В 1922 г. постановлением ВЦИК от 23 августа⁷ лагеря принудительных работ были ликвидированы или преобразованы в общие места заключения. В октябре того же года все места лишения свободы были переданы в ведение НКВД⁸.

В ведении ГПУ (а с образованием СССР — ОГПУ) было оставлено лишь по одной тюрьме в Москве и Петрограде и организованные еще в конце 1920 г. северные лагеря принудительных работ особого назначения, находившиеся в Архангельске и Пертоминске. Однако вместить они могли только 1200 человек, а такое количество мест после закрытия лагерей принудительных работ в других районах страны было явно недостаточно. Поиски места для организации лагеря, способного вместить значительное число заключенных и расположенного изолированно, привели на Соловецкие острова.

В мае 1923 г. заместитель председателя ГПУ И.С. Уншлихт обратился во ВЦИК с проектом об организации Соловецкого лагеря принудительных работ в целях осуществления необходимой изоляции наиболее опасного в социальном отношении элемента на территории СССР. В новом лагере предполагалось разместить 8000 политических и уголовных заключенных, преимущественно из числа осужденных во внесудебном порядке⁹.

Несколько месяцев заняло согласование постановления с различными ведомствами, особенно с НКВД РСФСР, который возражал против разделения мест заключения между различными ведомствами. Тем не менее 13 октября 1923 г. Совет народных комиссаров СССР принимает постановление с грифом «Опубликованию не подлежит» за подписями заместителя председателя СНК Рыкова, управделами Горбунова и секретаря СНК Фотиевой об организации Соловецкого лагеря принудительных работ особого назначения и двух пересыльно-распределительных пунктов в Архангельске и Кеми. В постановлении говорилось:

1. Организовать Соловецкий Лагерь Принудительных работ особого назначения и двух пересыльно-распределительных пунктов в Архангельске и Кеми.

2. Организацию и управление указанными ст.1 Лагерем и пересыльно-распределительными пунктами возложить на ОГПУ.

3. Все угодья, здания, живой и мертвый инвентарь, ранее принадлежавший бывшему Соловецкому монастырю, а равно Пертоминскому лагерю и Архангельскому пересыльно-распределительному пункту передать безвозмездно ОГПУ.

4. Одновременно передать в пользование ОГПУ находящуюся на Соловецких островах радиостанцию.

5. Обязать ОГПУ немедленно приступить к организации труда заключенных для использования сельскохозяйственных, рыбных, лесных и пр. промыслов и предприятий, освободив таковые от уплаты государственных и местных налогов и сборов»¹⁰.

Новому лагерю передавались все угодья, здания и инвентарь, принадлежавший ранее Соловецкому монастырю. Правда, сам монастырь прекратил свое существование еще в 1920 г., и на базе его хозяйства был создан совхоз «Соловецкий», имущество которого и было передано организуемому лагерю.

За несколько месяцев до принятия официального решения, 6 июня 1923 г., пароход «Печора» доставил на Соловки первую партию заключенных из Архангельска и Пертоминска. Накануне прибытия заключенных пожар в Соловецком кремле (в стенах монастыря) уничтожил или сильно повредил почти все здания. Прибывшие, в первую очередь, принялись восстанавливать жилье, налаживать подсобное хозяйство, готовиться к зиме. Спустя несколько месяцев на островах появились кухни и прачечные, хлебопекарня и больница, кирпичное и кожевенное производства. В лесных становищах Валдай, Овсянка, Сосновая валили корабельную сосну первые артели лесорубов. В течение лета и осени на острова перебрасывались новые партии заключенных. На 1 декабря 1923 г. их насчитывалось уже 3049 человек¹¹.

13 октября 1923 г. и ВЦИК принимает официальное решение о создании «Соловецкого лагеря принудительных работ особого назначения» (СЛОН). Лагерь состоял из 6 лагерных отделений на островах и пересыльного пункта в Кеми. Первое отделение, концентрирующее основную массу заключенных, находилось в стенах монастыря (в кремле). Второе отделение базировалось в различных пунктах Большого Соловецкого острова (Сосновка, Валдай и др.), где проводились лесозаготовительные и торфозаготовительные работы. Третье отделение располагалось на острове Большая Муксалма, и в нем были сосредоточены заключенные, потерявшие трудоспособность и нуждавшиеся в отдыхе. Четвертое отделение, размещавшееся в Вознесенском ските на Секирной горе, представляло собой мужской штрафной изолятор. Пятое отделение было устроено на Кондострове, где концентрировались больные заразными болезнями и не желавшие работать заключенные. Шестое отделение находилось на острове Анзере и как имевшее более благоприятные по сравнению с Большим Соловецким островом климатические условия, использовалось для содержания инвалидов и не имевших возможности работать (по различным причинам) заключенных. Кроме этих отделений имелся еще женский штрафной изолятор на Большом Заяцком острове¹².

Направленных на Соловки членов различных антисоветских политических партий разместили отдельно от других заключенных в Савватиевском, Троицком и Сергиевском скитах. Им был представлен льготный режим содержания. Впрочем поначалу он в значительной мере распространялся и на других осужденных.

Лагерники могли избирать старост, пользоваться личным имуществом, выписывать газеты и журналы, встречаться с близкими родственниками. Политические заключенные, которых в лагере было около 350 человек, имели возможность создавать партийные фракции и вести межфракционную полемику, легально обсуждалить вопросы политики, лагерного режима, быта, досуга¹³.

Для работ устанавливался 8-часовой рабочий день, допускалось свободное передвижение в пределах зоны в дневное время.

Находящимся в заключении священникам и монахам разрешалось по праздникам проводить богослужения в церкви св. Онуфрия на монастырском кладбище. Эта церковь была оставлена для службы инокам, которые остались на острове после закрытия монастыря. Большинство из них работало вольнонаемными в лагере на различных хозяйственных работах. Как вспоминал один из заключенных, службу в церкви нередко совершало по нескольку епископов, а священники и диаконы выстраивались шпалерами вдоль прохода к алтарю¹⁴.

Для любителей светских развлечений в Преображенском соборе 23 сентября 1923 г. открылся лагерный театр. На занавесе этого театра была вышита беломорская чайка, но, к сожалению, её изображения не сохранились и чем она отличалась от МХАТовской — неизвестно. В конце 1924 г. в лагере возник еще один самодеятельный театр под названием «ХЛАМ», что ни в коем случае не относилось к художественным достоинствам этого театра, а отражало профессии участвовавших в его работе людей (художники, литераторы, актеры, музыканты).

Одновременно с театром открылся краеведческий музей, разместившийся в надвратной Благовещенской церкви, и биосад-питомник под руководством М.И. Некрасова, при котором состоял кружок любителей природы соловецкого отделения Архангельского общества краеведов.

Наличие среди заключенных большого количества литераторов и журналистов помогло наладить регулярный выпуск периодических изданий. Уже с 1 марта 1924 г. стал выходить ежемесячный журнал «СЛОН», переименованный в 1925 г. в «Соловецкие острова» — орган УСЛОН ОГПУ. Появляется и еженедельная газета «Новые Соловки», а с мая 1926 г. бюро печати УСЛОНа приступило к изданию «Материалов Соловецкого отделения Архангельского общества краеведов» (всего вышло 17 сборников).

Однако крайне неверно было бы представлять жизнь в лагере как некую идиллию, а сами Соловки как филиал дома отдыха. Прежде всего это было место строгой изоляции противников советской власти, «социально-опасного» и «социально-вредного» элемента. Контингент заключенных был крайне разнообразным: от членов партий меньшевиков и эсеров и участников белогвардейских формирований до уголовников и членов различных банд. Отношение к новой власти и сотрудникам ОГПУ у них было крайне отрицательное. Конфликт между заключенными и администрацией, а также бойцами Соловецкого полка-дивизии особого назначения при коллегии ОГПУ, осуществлявших охрану лагеря и Кемского пересыльного пункта, существовал постоянно. Численность полка на островах составляла около 200 человек.

«Политики», то есть члены антисоветских партий, категорически отказывались соблюдать режимные ограничения. Особенное негодование вызывал пункт, запрещающий передвижение в ночное время. 19 декабря 1923 г. заключенные Савватиевского скита поздним вечером вышли на улицу. Охрана применила оружие, в результате было убито 6 и тяжело ранено 3 заключенных. После этого инцидента все политические заключенные стали требовать перевода на материк, в эмигрантской и европейской печати появился шквал статей об ужасах чекистских застенков. Длительные переговоры между заключенными и администрацией результатов не дали, и в конце 1924 г. «политики» провели голодовку, длившуюся 15 дней. С целью прекращения конфликтной ситуации СНК СССР 10 июня 1925 г. принял постановление о вывозе этой категории заключенных с Соловецких островов. В постановлении говорилось:

1. Прекратить впредь содержание в Соловецком концентрационном лагере особого назначения осужденных за политические преступления членов антисоветских партий (правых с[оциалистов]-р[еволюционеров], левых с[оциалистов]-р[еволюционеров], меньшевиков и анархистов).

2. Членов антисоветских партий, указанных в ст.1 настоящего Постановления, заключенных в вышепоименованном лагере, перевести не позднее 1 августа 1925 г. в подведомственные ОГПУ места лишения свободы на материк.

3. Впредь лиц, указанных в ст. 1, приговариваемых к заключению в концентрационные лагери, направлять для отбывания срока заключения в подведомственные ОГПУ места лишения свободы на материке на тот же срок»¹⁵.

Во исполнение этого постановления заместитель председателя ОГПУ г.Г. Ягода 13 июня 1925 г. подписал приказ № 144 «О переводе политзаключенных из Северных лагерей», в котором заместителю начальника СОУ ОГПУ Андреевой предписывалось выехать в Соловецкие лагеря, принять от их начальника Ногтева политзаключенных и обеспечить их вывоз до Вологды. Из Вологды заключенные были направлены в Верхнеуральский политизолятор¹⁶.

На смену вывезенным политзаключенным осенью 1925 г. на Соловки прибыли высланные из Москвы 1744 злостных нищих. В составе лагеря была организована их колония¹⁷.

Количество заключенных в Соловецком лагере постоянно росло. Численность на 1 октября составляла: в 1923 г. — 2557, в 1924 г. — 4115, в 1925 г. — 6765, в 1926 г. — 9830, в 1927 г. — 12896 человек¹⁸.

Увеличение численности заключенных приводило к росту расходов на содержание лагеря. Субсидии УСЛОНу из государственного бюджета составили: в 1923–1924 хозяйственных годах — 500 тыс. руб., 1924–1925 гг. — 600 тыс. руб., в 1925–1926 гг. — 1 млн. 60 тыс. руб.¹⁹ В расчете на одного заключенного субсидии составляли около 100 руб. в год и были меньше расходов на содержание заключенных в общих местах заключения (примерно 150 руб.), но, тем не менее, ни о какой самоокупаемости лагеря речь идти не могла.

Положение коренным образом начало меняться с 1926/27 хозяйственного года благодаря предложениям одного из заключенных. С именем этого человека связано множество легенд в отечественной литературе и поэтому позволим себе остановиться на его судьбе и его роли в становлении системы исполнения наказаний несколько подробнее. Звали его Нафталий Аронович Френкель. Родился он в Москве в 1883 г., получил строительное образование в Германии, затем сотрудничал в различных строительных фирмах прорабом. После революции находился на юге России, где был арестован и в 1923 г. и осужден за растрату и спекуляцию валютой на 10 лет. Оказавшись не по своей воле на Соловках, Френкель работал в строительной организации лагеря, а затем в производственном отделе. Ничего необычного в этом не было, почти три четверти должностей в административном и производственном аппарате Соловецких лагерей занимали заключенные специалисты. Френкель предложил основные идеи, легшие в основу самоокупаемости лагерей. Как известно, идея использования труда осужденных для содержания мест лишения свободы существовала с начала 20-х гг. Нищенское состояние мест заключения, обусловленное недостатком средств у страны, только начинавшей выходить из разрухи, стимулировало поиск путей использования рабочей силы из осужденных. Но все попытки добиться результатов не имели успеха. В условиях центральных областей с их громадной безработицей не было возможности использовать осужденных на внешних работах, а внутренние работы не давали нужного результата из-за необходимости привлечения значительных средств для организации производства. Еще одним препятствием было отсутствие квалификации у рабочей силы из заключенных.

Н.А. Френкель предложил использовать заключенных на внешних работах, не требующих значительных первоначальных капиталовложений и допускающих применение большого количества ручного труда, а также неквалифицированной рабочей силы. В условиях недостатка рабочей силы в северных районах страны это давало возможность с минимальными затратами достигать нужных результатов и получать значительные доходы на содержание как заключенных, так и аппарата лагеря. Тем более что использование заключенных в аппарате и охране значительно удешевляло их содержание. Для стимуляции труда осужденных применялась система материального стимулирования как в натуральном, так и денежном выражении, и, что самое главное, система зачетов: работа давала возможность заключенному значительно сократить себе срок наказания. При ударной работе 2 рабочих дня засчитывались за 3 дня срока. В дальнейшем это соотношение доходило до 3 дней срока за один день работы²⁰.

На 1 октября 1927 г. из 12896 заключенных на островах находилось 7445 (или 57,5 % общей численности), на материке — 5451 человек. Среди осужденных было 11700 мужчин и 1196 женщин. По возрасту они распределялись следующим образом: до 20 лет — 2040, 21–30 — 5692, 31–40 — 3165, 41–50 — 1234, от 50 — 765, в том числе 35 женщин. Интересен сословный состав заключенных: рабочих — 629, крестьян — 8711, мещан — 2504, почетных граждан — 213, дворян — 372, лиц духовного звания — 119, казаков — 344. По национальности абсолютное большинство узников были русскими — 9364 человека, затем евреи — 739 человек, 502 белоруса, 353 поляка и 229 украинцев. Всего в лагере находились лица 48 национальностей. Более 90 % заключенных были ранее беспартийными — 11906 человек, бывших членов ВКП(б) было 591, ВЛКСМ — 319. Среди осужденных находилось 485 бывших сотрудников органов ВЧК и ОГПУ. По сроку наказания заключенные распределялись следующим образом: до 3 лет — 10183, 3–5 лет — 1101, 5–7 лет — 88, 7–10 лет — 1292 человека. Кроме того, 232 человека не имели документов, определявших срок их пребывания в лагере²¹.

Начиная с этого года центр Соловецкого лагеря перемещается на материк, в Карелию, где заключенные строят железные и грунтовые дороги, заготавливают древесину. Использование рабочей силы на этих работах позволило уже в 1928 г. получить доходы, превышающие расходы на содержание лагеря. Производство продукции выросло с 289 тыс. руб. в 1926/27 х. г. до 3 млн. 319 тыс. руб. в 1929/30 х. г. Кроме этого лагерь выполнял лесозаготовительные работы на сумму 7,5 млн. руб.²² Новая система дала возможность принять в лагерь потоки заключенных 1928 и 1929 гг., когда туда стали поступать и осужденные по «шахтинскому делу», и зажиточные крестьяне за невыполнение обязательств по хлебопоставкам. На 1 января 1930 г. в Соловецких лагерях (включая материк) насчитывалось уже 53123 человека.

В конце 1928 г. более 60 % охранников в лагере составляли заключенные (630 из 950 человек личного состава). В последующем ОГПУ установило специальную форму для охранников из числа заключенных. В приказе говорилось, что стрелки из заключенных носят следующую форму обмундирования: фуражка защитного цвета, петлицы на шинели и гимнастерке серого (мышиного) цвета без окантовки, вместо звезды на фуражках и шлемах носится значок из белой жести с надписью «охрана».

Именно опыт Соловецкого лагеря дал возможность руководству ОГПУ и страны принять решение о создании системы исправительно-трудовых лагерей как основного типа учреждений исполнения наказания. Постановление СНК СССР от 11 июля 1929 г. «Об использовании труда уголовно-заключенных» положило начало сети таких лагерей. В нем говорилось, что осужденных судебными органами Союза к лишению свободы на сроки три года и выше, передать и передавать впредь для отбытия лишения свободы в исправительно-трудовые лагеря, организуемые ОГПУ²³. Эти лагеря решали многочисленные хозяйственные задачи, не требуя средств на свое содержание. Для управления ими в 1930 г. создается Главное управление лагерями ОГПУ.

Без опыта Соловков и инициатив Н.А. Френкеля создание такой системы было бы невозможно. Таким образом, Френкель являлся одним из «крестных отцов» ГУЛАГа. Да и сама судьба его была неразрывно связана с этой организацией. Беспартийный, он ушел на пенсию в 1947 г. с должности начальника Главного управления лагерей железнодорожного строительства в звании генерал-лейтенанта НКВД.

Соловецкие лагеря начала 30-х гг. представляли собой огромный хозяйственный комплекс, раскинувшийся от Мурманска до реки Свирь и осуществлявший значительное дорожное строительство и лесозаготовки. На середину 1930 г. из 62565 заключенных работало: на производстве, в административно-хозяйственном аппарате, охране и хозобслуге — 50800 человек или 81,2 %, не работало (больные, инвалиды, матери, карантин и т.п.) — 11762 человека или 18,8 %. Из числа работавших 2500 трудилось на строительстве железной дороги Белая–Апатиты, 8500 — на строительстве дорог в Карелии, 23500 — на лесозаготовках и 1500 на осушении болот²⁴. Управление лагеря в конце 1929 г. было переведено на материк в Кемь. Изменилось и само название лагеря вместо СЛОНа появились Соловецкие и Карело-Мурманские исправительно-трудовые лагеря ОГПУ. Эти лагеря обслуживала эскадрилья гидросамолетов и флотилия из 18 судов. Среди них были пароходы «Глеб Бокий» и «Слон», буксиры «Нева», «Спец» и «Чекист», мото-парусные суда «Анзер» и «Слоненок».

Стремительный рост лагерного населения и огромные масштабы производственной деятельности привели на рубеже 20-30-х гг. к значительному ухудшению положения соловецких заключенных. Тяжелый труд в условиях Приполярья и Заполярья приводил к росту заболеваний, увеличению числа инвалидов среди осужденных. Несмотря на более высокий, чем в общих местах заключения, паек стоимостью около 30 коп. в день (в общих местах заключения 12–15 коп.) и возможность использования личных денег, заболеваемость и смертность от цинги и пеллагры была достаточно высокой. В лагере наблюдались перебои с доставкой и выдачей хлеба. За время существования Соловецкого лагеря с 1923 по 1933 гг. в нем умерло около 7,5 тысяч человек, из них 3,5 тысячи — в голодном 1933 г.²⁵

Наличие в числе лагерников большего процента профессиональных уголовников также осложняло ситуацию, нередки были драки и поножовщина среди заключенных.

Не был налажен контроль и учет личного состава осужденных, администрация зачастую не знала, где и в каком количестве находятся те или иные лица. Так, при приеме прибывших с Соловков на остров Вайгач заключенных, которых по документам должно было быть 712 человек, при проверке было выявлено 720. При проверке лагеря выяснилось, что ряд заключенных, числящихся по спискам умершими (личные дела сданы в архив), находятся в лагере и работают. Несколько заключенных находились в лагере несколько месяцев после окончания срока, а четверо освобождены значительно ранее срока²⁶.

Соловецкий лагерь, определивший многие черты гулаговской системы, в декабре 1933 г. был расформирован. В дальнейшем на Соловках располагалось одно из лагерных отделений Беломоро-Балтийского лагеря, а в 1937–39 гг. — Соловецкая тюрьма Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР.

¹ Использованные материалы находятся в фондах 393, 4042, 1235, 353, 8131, 5446, 9401, 9414 ГАРФ и в фонде 17 (опись 21) РГАСПИ.

² Кузьмин С.И. Исправительно-трудовые учреждения в СССР (1917–1953). М., 1991. С. 7.

³ Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства (далее — СУ; с 1924 г. — СУ РСФСР). 1918. № 53. Ст. 598.

⁴ СУ. 1918. № 65. Ст. 710.

⁵ СУ. 1919. № 12. Ст. 124.

⁶ ГАРФ. Ф.393. Оп. 89. Д. 161. Л. 182-184.

⁷ СУ. 1922. № 53. Ст. 675.

⁸ Постановление НКЮ и НКВД от 12. 10. 1922.

⁹ ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 5а. Д.1. Л. 24.

¹⁰ ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 1. Д. 2. Л. 43.

¹¹ РГАСПИ. Ф.17. Оп.21. Д. 184. Л. 401.

¹² ГАРФ. Ф. 9414. Оп.1. Д. 2918. Л. 9-10.

¹³ Соловецкие острова. 1926. № 4.

¹⁴ Волков О. Погружение во тьму. М., 1989. С. 65.

¹⁵ СУ РСФСР. 1925. № 38. Ст. 287.

¹⁶ ГАРФ. Коллекция документов.

¹⁷ ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 7а. Д. 113. Л. 1.

¹⁸ ЦА ФСБ. Коллекция документов.

¹⁹ ГАРФ. Ф. 5446. Оп.7а. Д.113. Л.5.

²⁰ ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 1132. Л. 59–60

²¹ ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 2918.

²² РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 184. Л. 397.

²³ ГАРФ. Ф. 5446. Оп 1. Д. 48. Л. 223–224.

²⁴ ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 2922. Л. 41.

²⁵ РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 184. Л. 400–401. См.: Статистика ГУЛАГа — мифы и реальность // Исторические чтения на Лубянке. Новгород, 2001.

²⁶ Приказ по ГУЛАГу ОГПУ № 141 от 15. 09. 1933 г. (ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 3. Л. 69–70).

Родился в 1948 г. в Тамбовской области. В 1977 г. окончил исторический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. До 1995 г. служил в МВД. В настоящее время работает в Объединенной редакции МВД РФ. Сфера научных интересов — история МВД и пенитенциарной системы России в ХХ в.

Версия для печати