Альманах «Соловецкое море». № 3. 2004 г.

Владимир Буров

Ровно 150 лет назад, летом 1854 г., Соловецкий монастырь неожиданно оказался в центре военных действий северного театра Восточной (Крымской) войны (1853–1856 гг.). В отличие от южных рубежей России на Севере не было тяжелых кровопролитных сражений. Англия и Франция не планировали открытия здесь еще одного фронта, хотя при случае они были бы не прочь завладеть Архангельском — крупнейшим портом Поморья. Все операции развернулись в основном на море. Вошедшая в июле в Белое море англо-французская эскадра из десяти военных кораблей перекрыла без какого-либо противодействия основные морские пути и стала на них господствовать. Два года вражеские корабли целенаправленно и почти безнаказанно разрушали заморскую торговлю страны, грабили, топили, сжигали русские суда, груженные рыбой и хлебом, блокировали порты, гавани, пристани, обстреливали и предавали огню поморские промысловые становища, села. Свою задачу по нанесению максимального ущерба экономике северного края иностранные союзники выполнили: были прерваны торговые связи Севера России с Европой, разорению подверглись десятки селений. Почти полностью были сожжены села Кандалакша и Пушлахта, Кий-остров, город Кола — столица «Российской Лапландии» — центр рыбного промысла на Мурмане, разграблен Крестный монастырь. Общая сумма ущерба, нанесенного экономике Поморья, исчислялась миллионами рублей¹.

Мирный, слабо вооруженный Русский Север оказался не в состоянии активно противостоять хорошо вооруженным англо-французским кораблям. Мощного отечественного военного флота здесь просто не было. При Новодвинской крепости сумели наспех снарядить 20 канонерских лодок с экипажем до 40 человек и с двумя пушками на борту. Единственный 16-пушечный бриг «Новая земля» выполнял сугубо таможенные функции. В водах Белого моря плавали лишь мирные парусные суда рыбаков, промышленников, торговцев. Не было на Севере и сильной армии. Сухопутный и морской гарнизон Архангельска состоял из 93 офицеров и 3800 нижних чинов, на его вооружении находилось около 60 старых пушек². От окончательного разорения края спасли срочно предпринятые действия по усилению Новодвинской крепости, закрывшей с помощью десятка батарей подходы к Архангельску, и присылка дополнительного вооружения. Как уже неоднократно случалось в истории России, в годину тяжких испытаний выручили героизм и самоотверженность народа. Поморы, вооруженные охотничьими ружьями, обстреливали высаживавшиеся с кораблей десанты моряков-мародеров, не давали им провизии, прятали в лесах скот, не шли на переговоры с врагом, прибегали к тактике партизанской войны.

Военные действия в Беломорье не обошли стороной и Соловецкий монастырь, располагавшийся на перекрестке морских путей. Именно Соловецкой обители и довелось принять на себя первый удар английского флота. Прологом событий явилось объявление в феврале 1854 г. Архангельской губернии на военном положении. А 26 марта Синод распорядился вывезти на материк монастырские ценности — старинные книги и дорогие предметы. 25 апреля их погрузили на гребное судно «Александр Невский» и в сопровождении монашеской братии корабль отплыл в Архангельск. Редчайшее книжное собрание было отправлено на Волгу, в Казанскую духовную академию³. Драгоценности из ризницы поместили в Антониев-Сийский монастырь, располагавшийся на р. Сие, притоке Северной Двины. Там они пережили военную кампанию и в августе 1856 г. вернулись на Соловки. Предпринятые меры были более чем своевременные: 6 июля 1854 г. два английских военных парохода «Бриск» и «Миранда», вооруженные 60 пушками, вошли в бухту Благополучия Большого Соловецкого острова.

К этому моменту на Соловках стараниями архимандрита Александра (Павловича), бывшего полкового священника, была завершена подготовка обители к обороне, насколько это было только возможно в сложившейся ситуации. По монастырю собрали старые пушки. Некоторые пушки пришлось выкапывать из земли. Однако из 20 выявленных орудий годными к стрельбе оказались только две медные трехфунтовые пушки, стоявшие у Святых ворот. Из погребов было извлечено около 500 ядер и 20 пудов пороха. Тогда запросили в Архангельске новые пушки. Их прислали из Новодвинской крепости только восемь, и то маленьких, шестифунтового калибра. С пушками прибыли инженерный офицер Бугаевский и фейерверкер Друшлевский. Прибывшие орудия были расставлены в Стратилатовской (Прядильной) и Корожной башнях и на западной крепостной стене. Началось обучение добровольцев, а также членов инвалидной команды, охранявшей арестантов, стрельбе из ружей и пушек, приемам штыкового боя. При входе в гавань Благополучия соорудили скрытую от взора с кораблей противника земляную батарею, в которой установили две трехфунтовые пушки. Для предотвращения высадки с кораблей матросов набрали группу охотников с ружьями; они должны были прятаться в лесу на виду у неприятеля.

Архимандрит Александр приказал смолить крыши, которые, будучи непросохшими, не смогли бы загореться от зажигательных бомб. На случай пожара по стенам расположили достаточное количество емкостей с водой, мокрые войлоки для тушения возгораний. В дело пошло также старинное оружие из Оружейной палаты: копья, бердыши, секиры, покрытые «вековой ржавчиной». Монахи его достали на случай рукопашного боя и вооружили всех, кто мог держать оружие — братию, трудников, богомольцев. Высок был дух защитников, которые были готовы умереть, но отстоять святую обитель. Древнее оружие рассматривалось как залог прежней силы обители Соловецкой, ему придавался даже некий сакральный смысл. Аналогию находили в Библии: «так некогда для защиты Соломонова храма, во дни нечестивой Гофолии благоговейный первосвященник Иоадай вынес из хранилища древнее оружие царя Давида, употребленное им против Филистимлян, и раздал оное Левитам»⁴.

Но сможет ли выстоять Соловецкий монастырь никто не знал. Архимандрит уповал, в первую очередь, на «духовную» защиту. Поэтому в церквах не прекращались молебны, был учрежден строгий пост. В своих обращениях к молящимся настоятель воодушевлял их словами о том, что Господь не оставит обитель.

В наэлектризованной атмосфере всеобщего ожидания произошел казус. 6 июля с английского корабля стали вести переговоры с монастырем с помощью сигнальных флажков. Эту азбуку в обители никто не знал, и монахи на нее никак не прореагировали. Тогда, чтобы привлечь внимание, с борта одного из кораблей дали два холостых выстрела. Сидевшие скрытно в береговой батарее напротив одного из вражеских судов эти выстрелы приняли за начало обстрела монастыря и выпустили в ответ трехфунтовое ядро, пробившее борт парохода «Миранда». Подбитое судно развернулось и ушло на починку. Другой корабль сделал несколько залпов ядрами по Святым воротам и монастырским стенам.

На следующий день, 7 июля, рано утром, возглавлявший английскую флотилию капитан Омманей в письменной депеше потребовал разоружения и сдачи крепости. Получив около восьми часов утра отказ, он в гневе отдал распоряжение начать обстрел монастыря, чтобы стереть его с лица земли. Обстрел длился 9 долгих часов из 60 корабельных орудий. По монастырю было выпущено около 1800 снарядов. Однако ко всеобщему изумлению разрушения оказались самыми незначительными. В нескольких местах была повреждена крепостная стена, ядра пробили стену паперти Преображенского собора, купол Никольской церкви. Пострадали деревянная Архангельская гостиница и Онуфриевская церковь на кладбище — обе постройки к югу от монастыря. Многие снаряды перелетали через монастырскую ограду и падали в Святое озеро, бомбы не взрывались. Осажденные отвечали из десяти пушек, но ядра размером с кулак чаще не достигали даже английских кораблей. Противник не решился на высадку десанта, поскольку в засадах на берегу за деревьями скрывались «охотники» с ружьями, открывавшие временами огонь по кораблям. Когда дым рассеялся, то опять же ко всеобщему изумлению потерь со стороны братии и богомольцев не оказалось. Не пострадали даже чайки с птенцами, которые с давних времен оккупировали газоны внутреннего двора монастыря. Обитель устояла. Утром 8 июля англичане бесславно покинули Большой Соловецкий остров. Архимандрит Александр и братия ликовали.

В 1855 г. английские корабли вновь подошли к Соловкам. Но на этот раз монастырь не тронули, ограничились только переговорами с настоятелем о провианте — бычках. Однако получили отказ. Попутно моряки разграбили деревянную церковь Андрея Первозванного на Большом Заяцком острове, перестреляли пасшихся баранов.

В истории Восточной (Крымской) войны указанные события были всего лишь малозначительным эпизодом. Но не в истории Соловецкого монастыря. В спасении обители от вражеских снарядов монахи увидели провидение и заступничество небесных сил. Такой вывод укрепился во много крат год спустя после находки на западной паперти Спасо-Преображенского собора за пробитой ядром иконой Знамения Пресвятой Богородицы еще и неразорвавшейся гранаты. «Сию рану благоволила принять за обитель Царица Небесная, как Сын Ея за весь мир», — такова стала формула победы, одержанной Соловецким монастырем над врагом в июле 1854 г. Позже на Соловки хлынули тысячи богомольцев помолиться чудотворной иконе, святым мощам Чудотворцев.

Императорским указом от 22 июля 1854 г. архимандрит Александр был награжден наперсным крестом с бриллиантами, монахи Матфей и Варнава золотым наперсным крестом на георгиевской ленте. В том же году настоятель удостоился аудиенции у Николая I, во время которой он и получил награду. Архимандрит Александр присутствовал также и на погребении императора в 1855 г.; он благословил его детей, включая нового императора Александра II.

Награждение соловецких монахов было продолжено после окончания Крымской войны. В 1858 г. Александр II посетил Соловецкий монастырь. Он подарил обители колокол, деньги на строительство Троицкого собора с приделом в честь своего небесного покровителя Александра Невского и отметил заслуги братии бронзовыми медалями. Одну из них археологи обнаружили в 2002 г. в Новобратском корпусе. На лицевой стороне медали диаметром 28 мм вверху в лучезарном сиянии изображено Всевидящее Око, ниже — две царские короны с вензелями императоров Николая I и Александра II. Внизу — даты Восточной войны: 1853–1854–1855–1856. На оборотной стороне пятистрочная надпись: «На Тя / Господи / уповахомъ, да / не постыдимся / во веки».

Военные действия на Соловецком архипелаге 1854–1855-х гг. достаточно подробно описаны в дореволюционной литературе — в неоднократно переиздававшихся брошюрах, статьях, заметках, в главах монографических сочинений. Многое в них основано на свидетельствах очевидцев⁵.

В советский период оборона Беломорья и Соловецкого монастыря в годы Крымской войны на большом архивном материале, с привлечением многочисленных источников была заново рассмотрена Г.Г.Фруменковым в книге, увидевшей свет в 1963 г. (переиздана в 1975 г.). Среди документов, которые активно использовал автор, были и письма-донесения соловецкого архимандрита Александра в Синод. Г.Г.Фруменков приводил небольшие отрывки из этих донесений или давал их краткий пересказ⁶. При этом историк выбирал наиболее важные факты, оставляя за рамками книги многочисленные подробности и детали. В духе социалистической эпохи он «бичевал» представление монашеской братии и ее пастыря о заступничестве небесных сил за Соловецкий монастырь, усматривая во всем этом тайную корысть: «Героизм, проявленный народом, монахи использовали для лживой пропаганды, будто „великое ходатайство и заступление перед богом соловецких чудотворцев о святой обители“ спасло ее от разрушения, а население от гибели. Такими проповедями духовные пастыри сознательно обманывали свою паству. Им нужно было прославить обитель, увеличить приток богомольцев в православную Мекку Севера, чтобы еще туже набить свои карманы... Нет ничего более кощунственнее и нелепого, чем басни о чудесном спасении монастыря, его архитектурных ценностей, людей и имущества всевышним. Они умаляют реальный человеческий героизм, проявленный всем населением острова»⁷.

Сейчас тирады о «кампании по одурачиванию легковерных простаков» ничего, кроме сожаления, не вызывают. И дело не только в том, что изменилось отношение общества и государства к церкви, религии. Дело прежде всего в изменении самого подхода историков к изучению прошлого. Современный историк не имеет права быть моралистом и с позиций иной эпохи осуждать или обличать поступки и дела, а тем более взгляды и мировоззрение исторических персонажей. Современный историк обязан не только учитывать менталитет людей, общества того периода, о котором он пишет, но и углубленно изучать это мировоззрение. Именно через данную призму становятся более понятны сами люди, их поступки, да и сама история оживает, начинает говорить ясным и понятным языком, лишенным социологических схем. Вряд ли вообще следует давать ответ на вопрос, кто спас Соловецкую обитель от неминуемого разрушения: небесные силы или мощнейшие стены крепости, молитвы и героизм братии или настороженность, трусость англичан, монастырские пушки или отсыревшие английские бомбы. Ответ все равно для людей разных мировосприятий будет свой. А между тем здесь все переплелось, здесь все едино: великая вера защитников монастыря в Спасителя, Чудотворцев и Богоматерь воодушевляла их на отчаянную бескомпромиссную схватку с более сильным противником. Эта смелость, даже некая исступленная дерзновенная отвага привела в трепет и жутко напугала англичан, увидевших за каждым деревом вместо десятков охотников сотни вооруженных людей (потому и десант не был высажен), воспринявших грохот нескольких старых монастырских пушек на фоне многочисленных сливавшихся залпов за грохот десятков монастырских орудий. После полного провала своего плана разорить, сжечь и сровнять с землей Соловецкую обитель враг вынужден был признать силу «Русского Бога».

Эти надежды на заступничество небесных сил, веру в то, что монастырь будет защищен только ими, атмосферу тревоги, страха и доносят до нас сохранившиеся подлинные письма в Синод соловецкого архимандрита Александра. Они хранятся в Центральном государственном историческом архиве (Санкт-Петербург). Писем семь: два письма от 10 июля 1854 г., остальные — от 21 июля 1854 г. и 18, 25 июня, 21 августа, 12 сентября 1855 г. Из всех писем повезло только одному, от 10 июля 1854 г. (см. Документ № 1). Оно стало широко известно. Уже в августе в заметке, опубликованной в журнале «Москвитянин», М.П. Погодин кратко пересказал его содержание, с восторгом о нем отозвался: «Его нельзя довольно начитаться... здесь всё любопытно, всё важно, всё дорого, везде бьется сердце, везде дышит любовь, надежда, вера, везде блистает во всей красоте своей этот здравый смысл, этот ясный толк, которым отличается русский человек»⁸. На следующий год то же донесение было полностью издано в отредактированном виде В.Тиммом в журнале «Русский художественный листок» вместе с литографией А.Мюнстера, на которой был изображен обстрел Соловецкого монастыря⁹. Остальные донесения удостоились только краткого пересказа в трудах советского историка Г.Г.Фруменкова.

Все, кто обращался к этим письмам, хорошо понимали их значение для истории, поскольку написаны они не просто очевидцем данных событий, а их непосредственным и к тому же деятельным участником. Архимандрит Александр владел всей суммой информации, которую он подробно изложил по горячим следам в виде «Донесений» в Синод. В них последовательно описан весь ход событий соловецкой осады англичанами, поездки архимандрита на Заяцкий остров после оставления его англичанами, раскрываются обстоятельства переговоров архимандрита о бычках в 1855 г. При чтении писем возникает достаточно отчетливо картина произошедшего. Все это и делает данные документы одним из важнейших первоисточников о событиях в Белом море летом 1854 и 1855 гг.

Как эпистолярные произведения донесения написаны неровно. Местами так живо и увлеченно, что напоминает даже репортажи с места событий. А порой — тяжелым казенным канцелярским слогом с громоздкими оборотами.

Главная мысль, отчетливо и в полную силу звучащая в письмах, — заступничество небесных сил за Соловецкую обитель. «Пробоина» в иконе Знамения, стоявшей на западном фасаде паперти Спасо-Преображенского собора, сопоставляется с ранами Христа. Действия англичан на Заяцком острове архимандрит характеризует как грабительские. Отсюда становится ясно видна подлинная угроза Соловецкому монастырю, та участь, какая могла бы его постичь в случае захвата англичанами: он был бы полностью разорен и разграблен.

Из штрихов и деталей складывается общая картина. Отчетливо проявилась отсталость России от промышленно развитых стран Европы. Англичане дарят настоятелю Александру патрон от пистолета, который он, бывший полковой священник, воспринимает как диковинку (ружья русские заряжались с дула отливными пулями).

Некоторые детали интересны. Часовня Андрея Первозванного на Большом Заяцком острове постоянно охранялась двумя сторожами-старцами. В ХIХ в. продолжал существовать обычай привешивания к иконам «жертв» — крестиков и других предметов (их похитили англичане). Сигнальная гора на Большом Заяцком острове, где располагаются археологические памятники — каменные кучи (курганы с трупосожжениями), определяется как каменная гора.

При издании писем мы, приближаясь к современной орфографии, убрали букву «ять», но сохранили некоторые особенности как старой орфографии, так и стиля автора, включая характерные для него некоторые грамматические ошибки, подчеркивающие авторский слог. Прописными буквами он дает обозначение должности, национальности. Знаки препинания расставлены в соответствии с современными требованиями, но некоторые оставлены как авторские.

РГИА. Ф. 796. Оп. 135. Д.1217.
Письмо 1. 10 июля 1854 года

(л. 3) В Святейший Правительствующий Синод
Настоятеля Ставропигиальнаго Первокласснаго
Соловецкаго Монастыря Архимандрита Александра

Донесение

Имею честь Святейшему и Правительствующему Синоду почтительнейше донести о нападении Англичан на уединенную Соловецкую обитель.

Предшествующие обстоятельства сего события были следующие.

Мы имели уже достоверные слухи, что Англичане обещаются придти судами своими к нашему монастырю. От того известия приняты были у нас заблаговремянно все меры предосторожности и приготовления к обороне, если последует нападение от неприятеля.

Сего июля месяца 6-го числа в 8 часу до полудня сторожа с башни монастырской увидели два судна неприятельских, которые, подойдя к Монастырю на 10 верст, остановились на якорь; я тот час, по отслужении молебна Божией Матери и Преподобным Соловецким, сделал крестный ход вокруг монастыря по стене⁽¹⁾ с чудотворными иконами, сказал должное увещевание нижним чинам и всем другим живущим в монастыре для // (л. 3 об.) богомоления, стать храбро за веру, за св. обитель и что каждый получит награду от Бога и от Царя, такое предложение сделал и арестантам, на кого надеялся, а на кого не мог положиться, того и вызова не принял, всех увещеванием воодушевил и предался в волю Божию.

Судна неприятельския, простоявши на якорях около пяти часов, снялись и поплыли при сильном попутном ветре как будто в г. Кемь; в то время я и заведывающий Инвалидною Командою прапорщик Никонович, отправились верхами, взявши два трех фунтовыя орудия, с охотниками нижних чинов, богомольцев и послушников, по острову следить за лесом неприятеля, хотя и была уже батарея сделана за два дня пред тем, но мы хотели еще особо пикет устроить, ездили и ходили по острову около четырех часов, как вдруг завидели, что два трех мачтовых фрегата с архиметными машинами, с орудиями на каждом около шестидесяти⁽²⁾, те самые, которые удалялись в море, подходют прямо к монастырю, я и прапорщик Никанович отправились в монастырь, а фейерверкер артиллерийский с двумя орудиями, да два унтер-офицера и 10 рядовых инвалидных с охотниками, коим ружья выданы были часть из старых монастырскаго Арсенала⁽³⁾, а часть из крестьянских, остались в батареи в таком положении, что их и незаметно; неприятельское судно стало противу самой батареи и пустило ядро в монастырь, в Святые ворота, но не попало, а в стену [к ногам], и стало продолжать бомбандировку с одного судна, а другое в недальнем разстоянии стало на якорь; по третьем выстреле⁽⁴⁾ // (л. 4) сделан выстрел с нашей батареи с двух орудий трех фунтовых так метко и удачно, что от нескольких выстрелов сделано повреждение в неприятельском судне (и говорят, что при этом еще ранен один Англичанин), которое, пустивши около тридцати выстрелов, удалилось к другому судну неподалеку от берега, стало на якорь и тут же в глазах наших производило починку; за это дело я поцеловал фейерверка и поздравил всех, находившихся в батареи, с славною победою и царскою наградою.

Ночь с 6 на 7-е число все в монастыре провели спокойно на молитве и на страже.

На другой день 7 числа накануне праздника Казанския Божия Матери по утру в начале 6-го часа при конце утрени в соборной Преображения Господня церкви прислана с парахода фрегата, именуемаго «Бриск», на гребном парламентерском судне под белым флагом депеша на английском языке с другою, переведенною с нее на русской, на которой подпись значит следующая: 6/18 июля Эрасмус Омманей капитан фрегата Ея Великобританскаго Величества и Главнокомандующий эскадроном⁽⁵⁾ в Белом море» и проч. и проч. В ней он объявлял, что со стороны монастыря принят на себя характер военной крепости и делана 6 числа пальба на английский флаг, предложил за это монастырю во удовлетворение в депеше своей кондиции в 4-х пунктах, требуя оными, чтоб комендант гарнизона лично (полагая, что у нас есть комендант) сам отдал свою шпагу чрез // (л. 4 об.) три часа и без условно весь гарнизон с пушками, оружием и проч. чрез шесть часов, и что в случае нападения на Парламентерский флаг, бомбандирование монастыря немедленно последует. На конверте сей депеши написано по-русски следующее: «По делам Ея Великобританской Величества Его Высокоблагородию, Главному офицеру по военной части Соловецкой».

По распечатании депеши, узнав грозное содержание ея, сделан был немало не медля за подписью «Соловецкий монастырь» письменный ответ с отказом в требовании неприятелем, и о бывшей пальбе изъяснено, что от Соловецкаго монастыря не прежде началась оная, как сперва с парахода открылась с ядрами, и тогда уже необходимость заставила монастырю обороняться. Ответ послан на судне с живущим для богомоления отставным коллежским Ассесором Соколовым, при получении коего, объявлено ему, что за отказом начнется бомбандирование и монастырь со всем будет разорен, и при этом высадятся находящияся на параходе русские пленные. Соколов на это ответил, что без согласия Архимандрита принять пленных на берег не можно; но они повторили, что сделают; но однако жь не высадили никого, вероятно потому, что видели из леса выглядывающих охотников с ружьями, которые действительно поставлены были, для того чтобы под предлогом пленных не высадили своих стрелков.

Оба экземпляра неприятельской депеши — одну на Английском языке, а другую переведенную на русский — имею честь при сем Святейшему Синоду почтительнейше // (л. 5) представить оригиналом, а с ответа на оные от монастыря — копию.

Неудовлетворенный неприятель в его желаниях начал изготовляться к нападению на монастырь, и, разведя пары, в 7 3/4 часа 7-го числа утра открыл из двух судов канонаду ужасную в продолжении 9 1/4 часов ядрами, бомбами, гранатами, картечью, 3-х пудовыми, 96 фунтовыми, 36 фунтовыми и 24-х фунтовыми калеными ядрами⁽⁶⁾.

С нашей стороны отстреливались к неприятелю из монастырской стены присланными из г. Архангельска по распоряжению Господина Военнаго Губернатора, 8-ми пушек 6-ть фунтоваго калибра ядрами и монастырскими из батареи двух орудий.

Между тем в трех церквах монастыря производилось Богослужение для испрошения Господа Бога против врагов помощи. Сделали из Соборной Преображения Господня церкви вторичной крестной ход с Чудотворными Иконами вокруг монастыря по крепостной стене под деревянною крышею ея, в то время, когда происходила яростная пальба и из двух судов в одно место и, О! Видимо, сам Господь поборал по нас, пробивало крышу ядрами, в очах крестнаго хода, но никому вреда не причинило, все со слезами и радостию шли по стене; а по окончании такового еще послан был монах с Чудотворным образом Божией Матери для обнесения по стене, чтобы находящиеся на ней у пушек и для разных других работ люди могли приложиться Царице Небесной. По крестном ходе я со всею братиею находился без выходно в церкви св. Угодников Божиих Зосимы и // (л. 5 об.) Савватия Соловецких чудотворцев, выходя для нужных распоряжений на малое время, пели молебныя пения: Преображению Господню, Божией Матери, Святителю Николаю Чудотворцу, Преподобным Отцам Зосиме и Савватию, Святителю Филиппу, — до самого прекращения пальбы, которая продолжалась девять с четвертью часов, кончилась в пять часов; в оба боевые дня из людей монастыря не было ни одного убитого, ни раненаго, хотя они по усердию своему под летавшими над ними ядрами исполняли свое дело внутри и вне монастыря и по стене крепостной крыши, которая в некоторых только местах пробита неприятельскими ядрами, сделавшими небольшия пробоины.

О! Великое ходатайство и заступление пред Богом Соловецких чудотворцев о св. обители, все безчеловечныя усилия неприятеля, клонившиеся к тому, чтоб совершенно нанести разрушение ей своими страшными снарядами, остались посрамленными и постыженными. Обитель остается в целости, и повреждения оказались самыя незначительныя, могущие исправленными быть в несколько часов, ни где возгорания от снарядов не было и где огонь и показывался, но и то малый, немогущий зажечь, который в то же время легко утушали накидкою войлоков, смоченных водою и малыми заливными бранспойтами, разставленными по крепостной стене.

Повреждена состоящая за монастырем огромная деревянная гостиница двухэтажная⁽⁷⁾, которая бывает занимаема в летнее время приезжающими богомольцами, но и ее стоящую на открытом месте без защиты неприятель не мог ни зажечь, ни разрушить калеными ядрами. //

(л. 6) Хотя мы и полагали, что на другой день, т.е. 8-го числа, неприятель начнет опять бомбандирование, но этого — благодарение Господу Богу, не допустившему вредить св. обители, не случилось. Ибо неприятель, за без успешностью своих напряжений к разрушению ея, ушел 8-го числа по утру в 7 часу с обеими судами своими, и мы, воздав Всевышнему благодарение, с приложением 3-х дневнаго поста сухоядением и крестного хода по стене, остаемся до сего времени в совершенном спокойствии.

Церквей внутри их ни что ни мало не коснулось, хотя неприятель старался метить все в них и в купола церковныя; сие видимо из того, что на Никольской церкве виден небольшой пролом снарядом, коим сорван лист железной и дерева немного захвачено, но он опять вылетел из пролома, не сделав другого вреда; да в кладбищенской церкви, находящейся за монастырем⁽⁸⁾, есть знак, что ядро на вылет прошло сквозь стены церковную и вырвало в месте пролета своего немного кирпича, даже в часовни пущал бомбы, которые в противной стороне от монастыря и в близком разстоянии от берега, но ядра не попадали.

При возвращении своем от монастыря в море, неприятель обезславил себя и святотатством: дошед до острова, именуемаго Заяцким, на нем имеется деревянная церковь во имя святаго Апостола Андрея Первозваннаго, построена по повелению Петра Великаго в бытность Его Величества в Соловецком монастыре, сделал несколько выстрелов на остров и остановился, сошел // (л. 6 об.) на остров и, не заходя в гостиницу и дом для сторожей, а прямо устремился в церковь, разрубил двери топором, разломал кружку, разсыпал медныя деньги по полу, растворил Царския врата, раскрыл святой жертвенник и, уходя, взял три колокольчика в четырнадцать фунтов и снял с Матери Божьей два крестика, повешенных за несколько дней пред тем богомольцами, и отправился к Архангельску или Онеге; при этой церкви живут двое стариков отставных нижних чинов, любящих пустынную жизнь, имея присмотр за церковию и строением, они неподалеко церкви сидели в каменной горе и все видели происходившее.

Достойно удивления то, что: а) при сильной канонаде по всему монастырю падали целые и кусками бомбы и картечи и не только из людей ни кого не ранило, но даже маленьких птичек, чаек, которые на земле по всему монастырю сидели, не оперившись еще, а немало бомб падало в Святое озеро, имевшееся за монастырем, а иные найдены начиненные порохом неразорвавшиеся, и б) последний выстрел был в монастыре 7-го числа в 5 часов, когда колокол возвестил, что наступает время молитвы заступницы усердной нашего любезнаго Отечества Казанской Божией Матери, и бомба пролетела насквозь повыше головы лица Божией Матери Знамения Пресвятыя Богородицы, икона эта в большом виде отличной древней живописи, над западными дверями, при входе в большой холодной собор, времен святителя Филиппа, эту рану благоволила Царица Небесная принять за нас, как Сын ея за весь мир, и мы, кончивши вечернюю // (л. 7) молитву, начали по всем церквам Всенощную Казанской Божией Матери, а на другой день 8-го числа, отслуживши пораньше литургию по всем церквам, опять сделали крестных ход по стенам, и в то время стал сниматься с якоря в очах наших неприятель; по окончании крестного хода отслужили на дворе пред пораненною Божиею Материею соборно молебен, и я читал со слезами Акафист Божией Матери, и все народы на коленях плакали и молились от избытка чувств радости. Божией Матери лицо на иконе как будто бледно сделалось из темнаго, после поражения иконы.

Осмелюсь смиреннейше просить Святейший Синод: а) чтобы дозволено было пробоину на иконе Божией Матери, Знамения Пресвятыя Богородицы, оставить навсегда, заделав легким чем-нибудь, а под иконою сделать надпись, означающую событие; б) и в других местах пробоины означить черными красками; в) ежегодно совершать 7-го числа июля строгий пост, а 8-го числа крестный ход вокруг монастыря по стене и служить молебен пред пораненною Божиею Материею, пред дверьми большого собора; г) ежедневно на литургии, по малом входе после тропарей петь Кондак Божией Матери: „Не имамы иныя помощи“; а по окончании литургии: „Под твою милость“, кроме великих господских праздников и д) из ядер и бомб, набросанных в монастыре и вне онаго, кои собраны в большом количестве и еще собираются, сделать в Св. воротах пирамиду с надписью, приличною, и поставить тут же // (л. 7 об.) те два маленькия монастырския орудия, которыя в оба дни выдержали позицию, мужественно отражались с удивительною храбростию и неприятеля приводили в сильную ярость, что он стрелял в людей из орудий, из ружей, не мог нанести ни кому вреда. При этих орудиях, как и при прирамиде из ядер, если благословит Святейший Синод, сделаю приличную надпись.

Вашего святейшества всенижайший послушник, архимандрит Александр.

10 июля 1854 года.
[Здесь же ответ на письмо англичан:]

(л. 12) На требование господина командира военнаго парохода Ея Великобританскаго Величества «Бриск», начальство Соловецкаго монастыря имеет честь сим ответствовать, что от Соловецкаго монастыря выстрела не было делано в пароход, как уже тогда, когда с парохода наипервые началась пальба в монастырь ядрами, тогда необходимость заставила монастырю обороняться.

1-е. Гарнизона солдатов Его Императорскаго Величества монастырь не имеет, а только солдат для охранения живущих в монастырю служащих Господу Богу, подвизающихся для спасения своих душ, монашествующих и посторонних усердствующих богомольцов, и сдавать Гарнизона за неимением онаго нечего, и флагов и оружий и прочаго не имеется.

2-е. Нападение со стороны монастыря на парламентерский флаг не могло последовать и не зделано, а принята присланная депеша в тишине.

3-е. Коменданта Гарнизона в Соловецком монастыре никогда не бывало, и теперь нет, и солдаты находятся только для сохранения как выше написано жителей.

4-е. Так как в монастыре гарнизона // (л. 12 об.) нет, а только охраняющие солдаты, упоминаемыя в 3-ем пункте, то и сдаваться как военными пленными некому.

Соловецкий монастырь.
7/19 дня июля 1854 года.

10 июля 1854 года
Письмо 2

(л. 1) В Святейший Правительствующий Синод
Настоятеля Ставропигиальнаго Первокласснаго
Соловецкаго Монастыря Архимандрита Александра

Донесение

Донося почтительнейше Святейшему Синоду о милосердии Божием над Соловецкою Обителью, Священным долгом поставляю свидетельствовать об отличном исполнении своей обязанности всею братиею, послушниками, богомольцами и Инвалидною Командою⁽⁹⁾ 53 человеками, во время бомбандирования Англичанами монастыря, но в особенности из братии: Наместник Иеромонах Матфей, был отличным моим помощником, по всем частям для предохранения от пожара и под выстрелами бегал для распоряжения, Духовник Иеромонах Варнава, всех использовал и увещевал не страшиться смерти, и Благочинный Иеромонах Николай послан был мною для освящения батарей, что с охотою выполнил, Прапорщик 1-го Аргангелогородскаго Гарнизоннаго баталиона Никонович, заведывающий Командою при Соловецком монастыре, храбро исполнял свое дело с распорядительностью и хладнокровием, фейерверкер Новодвинскаго Артиллерийскаго Гарнизона 4-го класса Друшлевский сделал 6-го числа повреждение неприятельскому судну и два унтер-офицера Инвалидной Команды Пономарев и Николаев, два дня были в батареи⁽¹⁰⁾ под сильным огнем неприятеля и палили с орудий и ружий, и двадцать нижних чинов // (л. 1 об.) в течение двух дней 6 и 7 чисел попеременно в охотниках находились в батареи, многие, будучи из них штрафованы, сим желали очистить себя, а другие хотели участвовать в сражении с неприятелем, отменно оказали свое мужество и достойны прощения от штрафа; из богомольцев отличались уволенный от службы Коллежский Ассесор Соколов, поступивший по Высочайшему повелению в послушники из фельдфебелей Пыжьянов, отставной унтер-офицер из Гвардии Николай Крылов, иностранец из Норвегии Андрей Гардер, прибывший в монастырь не более как за 6 дней пред нападением Англичан, для любопытства, в батареи с ружьями был два дня, удивительное смелое производил стреляние в судно неприятеля, и за спасение его жизни, желает принять православное вероисповедание, находящийся по Высочайшему повелению под присмотром в монастыре рядовой Веселаго, и дворянин титулярный советник Якубовский, бывший студент Георгий Андрузский, все они с самоотвержением действовали противу неприятеля в лесу в охотниках, с ружьями, чтобы в случае выласки неприятеля на берег не допустить, заслуживают освобождения, а из дворян не служивший нигде Мандрыка и рекрут из расколов Шурупов, также участвовавшие в деле, заслуживают: первый жить навсегда с послушниками в Соловецком монастыре, а вторый изъявил желание выполнить присягу, от коей отказывался, и быть на службе в здешней Соловецкой Инвалидной Команде: чему я очень рад, что этот случай вразумил его принять Православие и быть на службе, то нижайше прошу Святейший Синод походатайствовать этому // (л. 2) рекруту Шурупову дозволения быть на службе, по его желанию в здешней Инвалидной Команде. Да и все, вышеписанные мною, достойны милостиваго возрения начальства.

Вашего святейшества, всенижайший послушник,
Архимандрит Александр
10 июля 1854 года

21 июля 1854 года
Письмо 3.

(л. 30) В Святейший Правительствующий Синод
Настоятеля Ставропигиальнаго Первокласснаго
Соловецкаго Монастыря Архимандрита Александра

Донесение

Имею честь Святейшему Синоду почтительнейше донести, что по отходе от Соловецкаго монастыря 8-го числа сего июля двух английских военных неприятельских фрегатов было плавание их направлено к городу Онеге, откуда 11-го числа в 10-ть часов вечера пришли они к Анзерскому острову, и, став противу Голгофораспятскаго скита, высадили на берег людей своих на гребных судах; налили только пресною водою бочки и, отвезши на фрегаты, простояли 12-го числа до пяти часов вечера и ушли опять в море, прошед узким проливом, разделяющим острова Соловецкий и Анзерский, и в виду их до сих пор в наших местах нет.

В святой обители Соловецкой, равно и в обеих скитах, Святотроицком Анзерском и Голгофораспятском, все благополучно.

Приносим всеусердныя молитвы о помиловании и на будущее время нашей // (л. 30 об.) святой обители, над которой Господь показал великое милосердие, ибо мы слышали, что неприятель, будучи в деревнях приморских, отзывался, что в нашей обители должны быть убитые и раненые; всеми силами старались устроивать новыя батареи, вместо одной четыре, выкопали из земли пушки (из коих я отпустил две в город Кемь, по усиленной просьбе приезжавших жителей-раскольников, и ядер 15), которыя века простояли в оной для прикрепления судов во время стоянки, поставили их на батареи; посылали нарочнаго иеромонаха во время осады неприятеля в Архангельск к Господину военному Губернатору просить пороху, купили, хотя с трудом, 8-м пудов, а два отпущено без денег для здешних казенных осьми пушек в картузах. Горестныя обстоятельства, в которых обитель находилась, заставили нас по необходимости изучать военную стратегию.

Вашего святейшества всенижайший послушник
Архимандрит Александр
21 июля 1854 года

18 июня 1855 года
Письмо 4

(л. 34) В Святейший Правительствующий Синод
Настоятеля Ставропигиальнаго Первокласснаго
Соловецкаго Монастыря Архимандрита Александра

Донесение

Долг имею Святейшему Правительствующему Синоду почтительнейше донести о появлении Англичан около Соловецкой Обители следующим образом.

Сего Июня месяца 15-го числа вечером прибыл линейный винтовой корабль большаго калибра, из Океана прошел за остров Соловецкий с северной стороны и на восточной стал на якорь, разстоянием от монастыря 14 верст, 16-го числа утром в 6-ть часов.

Распоряжения наши были сделаны следующие: заведывающий воинскою командою при Соловецком монастыре штабс-капитан Степанов отправился с пятью орудиями трех фунтовыми лесом к берегу, где остановился корабль, поручил там заведывать орудиями фейрверкеру Рыкову, а сам возвратился в монастырь, тогда я отправился туда же делать наблюдение за действиями неприятеля, просидел там на берегу до четырех часов по полудни; в то время неприятель перешел на другое место и бросил якорь с южной стороны монастыря разстоянием от онаго в пяти верстах, в самом виду монастыря, на чистом месте, и занял Заяцкий остров, где церковь св. Апостола Андрея Первозваннаго, в коей в прошлом году Англичане разрубили двери, // (л. 34 об.) там гостиница и другия строения, за коими надзор имеют два рясофорные послушники из отставных солдат. Англичане, там простоявши более суток, и 17-го числа в шесть часов по полудни снялись с якоря и ушли как будто в г. Кемь, или село Шую. По уходе корабля я сей час сам отправился с 6-ю гребцами рабочих людей на остров Заяцкий узнать, что там происходило. Нашел своих старцев обоих невредимых и здоровых, которые сообщили мне подробности следующия: а) на остров выходило множество Англичан, более офицеров, между ними один только знал по-русски. С одним старцем обращались ласково, а другой из чухон, недавно принявший веру Православную, как говорить не умеет хорошо по-русски, и глух, то они его не трогали; б) спрашивали: тот ли у вас Архимандрит, что прошлый год был; в) сколько в монастыре войска и орудий, и когда старец малым количеством показывал, то они улыбались и говорили ему, что им всё известно, сколько чего в монастыре находится; г) осматривали всё в церкви и в строениях, но не было ни где ничего им взять; д) на этом острову было 12 баранов и 1 козёл, баранов всех перестреляли, что и нам видно было, и взяли на корабль, а козла пожалели за ласковое с ними обращение, но хотели же взять; е) написали записку на Английском языке, вручили старцу Мемнону и приказали отдать Архимандриту, каковую при сем долг имею представить подлинником, записку // (л. 35) в Обители никто не прочитал; ж) приказали старцу объявить Архимандриту, чтобы им непременно прислал быков на мясо, которых они видели на Соловецком острову, а если не пришлет, то сами заберут, и чтобы им ответ был на это чрез три дня, потому что они обратно будут на Заяцкий остров.

Старец Мемнон осмелился им сказать: «Как вам не грех нападать на святыню, вам слава будет, когда вы города будете брать, а не монастырь, я и сам солдатом был, и в Париже был, и города брал, а церквей не касались» переводчик офицерам расказал это старца замечание, все они молчали, только переводчик сказал старцу: «Мне жаль вас, Россия добрая, я у вас по городам многим бывал, и в Киеве, и в пещерах был; что ж нам делать, когда наша королева нас посылает на это дело».

Во всё время нахождения на острову Англичане занимались снятием плана с Соловецкаго монастыря, как с самого лучшаго места для этого, где всё в виду.

Я в обители назначил трех дневный пост, с сухоядением, и крестный ход по стене, а старцу Мемнону велел сказать Англичанам, когда возвратятся, что у нас быков нет, а несколько коров, которых я не имею права дать, потому что не буду иметь молока для братии, значит должен отнять хлеб от детей и дать // ( л. 35 об.) врагам Церкви и Отечества. И так теперь мы остаемся в сильной блокаде; Царица Небесная заступит нас, мы все так веруем, и тем утешаемся, и все упование наше на Ея возлагаем.

Вашего святейшества всенижайший послушник,
Архимандрит Александр июня 18-го дня 1855 года

25 июня 1855 года
Письмо 5

(л. 22) В Святейший Правительствующий Синод
Настоятеля Ставропигиальнаго Первокласснаго
Соловецкаго Монастыря Архимандрита Александра

Донесение

В дополнение донесения моего Святейшему Синоду от 18-го числа сего июня месяца за N 17-м о появлении англичан около Соловецкой обители, долг имею почтительнейше святейшему Синоду вторично донести.

Сего июня месяца 21 числа Английский винтовой корабль возвратился к Заяцкому острову, в 5 часов по полудни, а за ним скоро прибыл один пароход французский. Бросили якорь в пяти верстах от монастыря и сошли на остров Заяцкий, где командир английскаго судна просил старца нашего, находящегося сторожем там при церкви и строениях, рясофорнаго послушника Мемнона: какой ответ дал архимандрит о требовании мною волов? Старец ответил: «Не дает». Англичане что-то долго между собою (по словам старца) болтали, написали записку, взяли старца на свою маленькую шлюпку, вывезли на Соловецкий остров вдали от фарватера прямой в монастырь дороги, вручили ему записку и приказали отдать мне с объявлением, что если архимандрит не явится на другой день 22 июня к ним на судно или же не даст волов, то они сами заберут в монастырь волы и коровы. Получив // (л. 22 об.) грозное повеление, я целую ночь в сильном разстройстве был, еще же и к служению приготовился, потому что на другой день назначил строгий пост, и я всю неделю служил. Оставил старца в монастыре ночевать; на другой день после заутрени, помолясь у Преподобных, отправил старца на своей шлюпке с двумя гребцами, приказал ему объявить англичанам, чтобы прислали переводчика только с четырьмя гребцами, ко мне, я выеду за сто саженей от берега для переговоров. Многие из братии не пускали меня, опасаясь, что может беда случиться, и тогда без пастыря они оробеют. Но я решился отправиться, чтобы или спасти обитель, или же сделать свое дело, за которое всегда был бы спокоен совестию. Взяв семь человек работников, в гребцы, самых лучших и ростом и силою, оделся прилично званию моему, отправился в море на шлюпке с белым флагом при сильно большом ветре и холоде, в 8 часов утра, в самое отправление прибежал ко мне в шлюпку наместник иеромонах Матфей, спросил меня: буду ли я литургию сам служить. Я его оставил в шлюпке и велел гребцам отчаливать. Объявил, что он должен со мною быть на переговорах для того, чтобы впоследствии был свидетелем нашего разговора. Отплыл сто шагов от берега, простоял на сильном ветру два часа, но не является для переговоров, поплыл дальше, потом еще дальше к самим пароходам; вижу плывет шлюпка с большим флагом, на ней человек пятнадцать. Я тот час к острову ближайшему пристал, выскочил с наместником на берег и послал с белым флагом шлюпку свою навстречу англичаном с объявлением: // (л. 23) что я не могу с ними иметь переговоров, пока они не выполнят требуемого мною условия, чтобы всего четыре их человека было гребцов, а пятый переводчик. Мои гребцы передали им мои слова, то один из шлюпки англичанин соскочил в мою шлюпку и приказал вести себя к архимандриту, а прочие англичане пристали там же к маленькому островку. Приплывши ко мне, англичанин сказал, что он не переводчик, а офицер Английский, Антон, по-русски немного знает, потому только, что был в Киеве, где его родственник строил мост на Днепре, извинялся, что долго заставил меня дожидать, причина та, желали, чтобы я к ним явился, да главнаго командира не было на судне, а по острову гулял, что после оказалось, он неправду говорил, якобы командира не было. Разговор его был: дать им волов. Я отвечал: волов у меня нет, а коровы, которые молоком кормят монашествующих, коим по закону нашему возбраняется употреблять в пищу мясное. Долго мы об этом разговаривали; наконец я сказал, что если они силою захотят брать коров, то пока они высадку сделают на берег, я велю перестрелять коров, и бросить в море, в такое место, что они не будут знать. Выставил ему на вид прошлогоднечное бомбандирование обители, которая была и будет пристанищем для их нации и других враждебных народов во время плавания по торговле. Все ему объяснил с таким чувством сожаления о своей святыни беззащитной, что едва от слез удержался. Англичанин о бывшей канонаде прошлого году так выразился: начальник эскадры два раза виноват, первый за то, что вздумал стрелять, хотя // ( 23 об.) и оправдывался он, что вы сперва стали на него стрелять, а второй раз, что стрелял долго и не мог взять монастыря. Он не заслуживает похвалы, и выразился нескромно о прошлогоднем начальнике эскадры. Я ему напомнил веру, молитвы, слезы, пост живущих в монастыре, а главное святых, которые ходатайствуют за обитель пред Богом, и мы веруем, что никакая сила не одолеет Святыни. Я с этим офицером мог бы сколько-нибудь и на немецком языке объясняться, но не хотел и сказал ему: «Я старший духовный начальник Православной русской церкви и должен с вами по-русски говорить, тем более, что мы враждующие между собою, а когда мы по-прежнему сделаемся друзьями и вы пожалуете к нам в обитель, во время плавания в Архангельск, то я с вами буду говорить по-немецки, а теперь я сказал вам два слова, потому только, чтобы вы знали, что в России духовенство и на пустынных островах с образованием, служат Господу Богу и пламенно любят своего Царя и Отечество».

Убедив его ходатайствовать пред своим командиром, чтобы он не требовал от меня волов или коров. Он обещался просить, но, разставаясь со мною, сказал: «Мы отсюда поплывем, а чрез три недели явится здесь сильный флот, где будет наш главный начальник на таком корабле, что вы от одного взгляда будете страшиться, вы должны к нему с белым флагом прибыть для испрошения милости монастырю». С тем мои гребцы и отвезли его обратно. Я прибыл в монастырь в час по полудни и служил Литургию сам в тот день, в четыре часа кончилась служба. Неприятельские два судна, // (л. 24) простоявши близ монастыря 21, 22 и 23 числа, снялись с якорей и поплыли по островам охотиться и грабить бедных плавателей. Я 24-го июня по отслужении Литургии и крестнаго хода отправился снова сам с одними гребцами на Заяцкий остров узнать, что там делали англичане и французы. Застал своих обеих старичков здоровых; при уходе французы у старичков взяли петуха, и дрова забрали, которые зимою из монастыря туда доставляются на целый год. Начальник английского корабля старику дал пулю и велел мне передать, в подарок, на которую я с ужасом смотрел. Она не такая как наши пули, а с медною трубкою и таким-то хвостом; мы все страшимся ея разложить, чтобы она выстрела не сделала. Я эту пулю хочу положить к ядрам, которые в Икону Божией Матери были пущены.

При сем долг имею почтительнейше представить святейшему Синоду записку подлинником, коею англичане требовали меня к себе. Еще честь имею присовокупить, что, когда я напомянул офицеру английскому о похищении баранов монастырских, то он отвечал: «Мы за них деньги давали вашим старичкам, но они не взяли, а время военное, мы должны брать». Я стал просить отпустить из плену судно с сельдями беднаго крестьянина, взятаго в виду монастыря, который теперь в монастыре горько плачет. Обещался выполнить и не исполнил, только оставили шесть боченков сельди на острову и велели передать крестьянину, а судно и все прочее увезли. //

(л. 24 об.) Теперь в обители все остаемся в сильном страхе, окружены строгою блокадою со всех сторон; каждый день проходят мимо монастыря пароходы. И мы ежедневно служили молебны о победе Божией Матери, и Преподобным, и другим святым. В молитве и посте всю надежду возлагаем на заступницу бедствующих.

Вашего святейшества всенижайший послушник,
Архимандрит Александр июня 25 дня 1855 года.

Приложение к письму:

29 June 1855

We will pay for any cattle and the sheep we took, we do not wish to hunt the monastery or any peaceful establishment.

J.P.Cheyne, Lieutenant of Her Majesties’ ship Phoenix.

Копия.
Перевод.
29 июня 1855

Мы будем платить за всякий скот и овцы, которые мы взяли, мы не желаем вредить ни монастырю, ни другому какому-нибудь мирному заведению.

Дж. П. Чейн, лейтенант корабля Ея Величества «Феникс».

21 августа 1855 года
Письмо 6

(л. 39) В Святейший Правительствующий Синод
Настоятеля Ставропигиальнаго Первокласснаго
Соловецкаго Монастыря Архимандрита Александра

Донесение

Сего текущаго Августа месяца 12-го числа в 8 часу утра явился неприятельский Английский 3-х мачтовый параход из моря, пройдя очень тихо с западной стороны монастыря, и остановился по прежнему у острова Заяцкаго на якорь. Тотчас с парахода на шлюпках стали выходить Англичане на острова Заяцкий и другие смежные небольшие, где проходили они до пробития зари, трех выстрелов из пушки вечером. Переночевав, и на другой день 13-го Августа в два часа по полудни снялся с якоря и ушел по направлению к Онеге.

По уходе парахода я послал шлюпку привезти ко мне живущаго на Заяцком острову при церкви и строениях сторожем старика рясофорнаго монаха Мемнона для узнания: что делали Англичане на острову? Прибывши в монастырь, Мемнон рассказал: действительно Англичане были, но не те, что раньше приходили, а другие; только между ними был прежний офицер Англичанин, который по-русски немного знает. Они по островам стреляли зайцов и птиц. Между тем старика Мемнона начальник чрез переводчика просил передать мне: желание его и всех офицеров видеть меня, когда они чрез три дня обратно будут, то чтобы я явился к ним. //

(л. 39 об.) Козла по-прежнему ласкали, но с лукавым видом. Я приказал старику прислать козла в монастырь, а Англичанам, когда возвратятся и будут меня требовать, объявить: что я не могу иметь с ними свидания, и переговоров; а когда они имеют ко мне дело, то пусть бумагу пришлют, на которую я не иначе могу отвечать, как когда представлю ее на разсмотрение высочайшему начальству и получу разрешение; таков закон монастырей Русских.

17-го августа в три часа по полудни является трехмачтовой параход, с восточной стороны, по видимому от Архангельска, и бросил якорь, на прежней стоянке у Заяцкого острова; а около семи часов того же дня, по полудни, приплыл к нему и другой пароход трехмачтовый, бросив якорь рядом с прежним. С обеих пароходов на шлюпках плавали на Заяцкий и другие близ Соловецкого островах.

18-го Августа, целый день простояв, оба парохода на якорях, тоже плавали на шлюпках по островам. Один пароход 18-го числа необыкновенно был увешан флагами, видать, какое-то празднество совершаемо было.

19-го числа в пять часов утра снялись с якорей оба парохода и на всех парусах при сильном попутном ветре и парах ушли мимо Соловецкого острова в море.

Я тот час отправился сам на Заяцкий остров в шлюпке при сильном противном ветре узнать, что там происходило. Приплывши туда, рассказал старец Мемнон, что на обеих пароходах были англичане. Один пароход тот самый, что баранов (пожертвованных в монастырь из берега и пущенных по правилам монастыря на остров Заяцкий) похитил, на коем матросы // (л. 40) страшные грабители, нахалы и грубияны, окружили в комнате старца под видом дружественнаго ласкания, хотя и не могли разговориться с ним, и в то время другие разломали замок у дверей в кладовую и съестные припасы забрали. Офицеры по островам стреляли зайцов и птиц; на одном пароходе совершаемо было какое-то празднество, а на другом нет. Начальник чрез переводчика спрашивал старца, передал ли он мне желание их видеть меня. Старец в разговорах смелый, отвечал: «Передал, но он не поедет до вас». — «Почему?» — «Потому, что не боится вас». Они все смеялись, когда переводчик объяснил им слова старца. Начальник показал старцу пистолет и велел сказать переводчику, что он этот пистолет хотел подарить Архимандриту. По словам старца Мемнона, переводчик был не по-прежнему в хорошем расположении духа, мрачен и скучен, и все по русски пред старцем бранил свое начальство. Всего удивительно, что козёл, коего не успели увезти из острова наши работники, по прибытии англичан на остров, только им показался и ушел от них, более суток лежал на одном месте между камнями, на горе. Так что когда я прибыл на остров, то старец объявил мне, что козла увезли англичане, но он при мне явился: старец рассказал, что его матросы искали, пешие и шлюпками за ним плавали, а потому он думал, что его взяли. Животное чувствует своих врагов. Этот козёл в 1854 году, при нападении англичан на остров Заяцкий, когда церковь разграбили, там находился и избег плена.

Во время нахождения англичан на островах монастырских команда воинская под распоряжением г-на штабс-капитана Степанова и вся наша // (л. 40 об.) монастырская дружина из монахов, послушников, штатных и работников, с артиллериею и оружием, неусыпно имели строгий надзор денно и ночно и в скрытых и в видимых местах, на случай, вздумал бы неприятель высадку учинить. Больных между воинскими чинами и монастырскими жителями не было; все благодарение Господу Богу благополучно обстоит. Сильные духом укрепляются молитвою и малодушных утешают и ободряют.

О чем долг имею почтительнейше святейшему Синоду донести.

Вашего Святейшества всенижайший послушник
Архимандрит Александр августа 21 дня 1855 года.

12 сентября 1855 года
Письмо 7

(л. 42) В Святейший Правительствующий Синод
Настоятеля Ставропигиальнаго Первокласснаго
Соловецкаго Монастыря Архимандрита Александра

Донесение

Сего сентября месяца 7 числа, в 5 часов по полудни, Английский трехмачтовый пароход показался на западной стороне монастыря, по-видимому, из Сосновца и проплыл к Онеги, а 9 числа, в 8 часов утра, возвратился к Заяцкому острову, бросил якорь, где и прежде стоянку имел, и на двух шлюпках сошли англичане на остров. Простояв, пароход на этом месте 9, 10, и 11 числа по утру в 10 часов снялся с якоря и ушел в Кузова. Будучи на острову, англичане 9-го числа брали воду из колодца, офицеры ночевали в той избе, где старец монахов Мемнон живет, и его уложили около себя спать, и велели не выходить из комнаты, и свечки не тушить, а в другой большой комнате, особо выстроенной, ночевали простые матросы, и там свеча целую ночь горела; все, как офицеры, так и матросы, сушили из себя платье, в нарочно топленных для этого самими комнатах, потому что 9-го числа и все это время сильные у нас дожди идут, а они бродили по островам. По словам живущего там старца Мемнона, командир парохода в первый еще раз на острову; переводчик тот же, что и раньше бывал, коему старик наш сказал: // (л. 42 об.) «А я думал, что вы уже совсем ушли и не будуте ко мне; пора вам уходить, скоро зима здесь будет». Переводчик отвечал: «Еще зима не скоро будет, а потому и мы не ушли». 10 и 11 чисел не выезжали на острова, за сильною ветренною и дождливою погодою. — Каждый раз, когда бывают Англичане на этом острову, то и заходят в церковь смотреть, которая уже и не запирается на замок; недавно посещали обитель бедные странницы и были в Заяцкой церкви; молясь пред Иконою Божией Матери, с которой в прошлом году сняли англичане крестики, богомолки благочестивые сняли с себя: одна крестик серебряный, а другая самую маленькую складную иконочку Святителя Митрофана и Великомученицу Варвару, — и привесили на Царицу небесную; в этот раз матросы похитили эту жертву добрых христианок; да сверх этого, в кладовой старика спрятаны были рубли, восемь новых сшитых [...] (неясное слово. — В. Б.) старцем для братии монастырской, и это похитили матросы. Старик жаловался начальнику, который ночевал у него; он велел своему денщику дать рубашки старцу, и денщик мыл белье, оставил старцу из онаго рубашку в ушате.

Очень долг имею святейшему Синоду почтительнейше донести.

Вашего Святейшества всенижайший послушник
Архимандрит Александр Сентября 12 дня, 1855 год.

Комментарии

1. Стена крепости монастыря. Ее протяженность чуть более 1 версты.

2. Здесь неточность. Было всего 60 орудий на двух кораблях.

3. Арсенал — Оружейная казна, которая стала формироваться для защиты Соловецкой крепости с конца ХVI в. по указу Ивана IV Грозного. В начале ХIХ в. крепость Соловецкого монастыря утратила свое военное значение. В 1814 г. все годное оружие было отправлено в Архангельск. Арсенал в 1854 г. по сути представлял собой хранилище музейного оружия.

4. Сообщив сначала о выстрелах из английских пушек по Святым воротам ядрами и о третьем ответном выстреле с нашей батареи, архимандрит Александр слукавил. Первые два выстрела были холостыми. И только после получения пробоины «Мирандой» англичане выстрелили по Святым воротам ядрами.

5. Английский переводчик перепутал слова «эскадра» и «эскадрон».

6. Каленые ядра — сильно нагретые, раскаленные ядра, которые должны были зажигать деревянные сооружения и конструкции, чтобы вызвать пожар.

7. Архангельская гостиница к югу от монастыря.

8. Церковь преп. Онуфрия на монастырском кладбище к югу от монастыря.

9. Инвалидная команда состояла из отставных солдат, предназначалась для охраны тюрьмы, занимавшей северо-западный угол северного дворика монастыря.

10. Батарея располагалась на южном берегу залива за Сельдяным мысом в березовой роще. Рядом с ней были остатки укреплений ХVII в. (Овсянников О.В. Памятники военного зодчества ХVII–ХIХ вв. на Соловецком острове // Археология и археография Беломорья. Сборник статей. Котлас, 1984. С. 106. Рис. 2).

¹ Фруменков Г.Г. Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в ХVI–ХIХ вв. Архангельск, 1975. С. 146–157.

² Зайончковский А.М. Восточная война 1853–1856 гг. в связи с современной политической обстановкой. Т. II. Ч. 2. СПб., 1913. С. 1246.

³ Эти книжные сокровища так и не вернулись назад, оказавшись в 1928 г. в Ленинграде в библиотеке им. М.Е. Салтыкова-Щедрина (ныне Российская национальная библиотека).

⁴ ОР РГБ. Ф. 218. № 341.2. Осада Соловецкой обители. Рукопись. Л. 1 об.–3.

⁵ [Муравьев А.А.] Подвиги Соловецкой обители. СПб., 1855; Сырцов И. Англичане, бомбардирующие Соловецкий монастырь в 1854 году. М., 1904 (переиздание из «Духовной беседы» за 1870 г.); Богданович М.И. Восточная война 1853–1856 годов. Т. 2. СПб., 1877. С. 228–234; Зайончковский А.М. Восточная война 1853–1856 гг. в связи с современной политической обстановкой. Т. 2. Ч. 2. СПб., 1913. С. 1244–1248.

⁶ Фруменков Г.Г. Указ. соч.. С. 139–146.

⁷ Там же. С. 129, 130.

⁸ Москвитянин. 1854. № 15. Смесь, отд. V. С. 253.

⁹ Русский художественный листок. 1885. № 10.

Буров Владимир Андронович

Родился в 1948 г. в Москве. Выпускник кафедры археологии исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Кандидат исторических наук. Старший научный сотрудник Института археологии РАН и Соловецкого государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника.

Еще статьи:
Соловецкая обитель в структуре монастырей Великого Новгорода ХV в.
Путешествие каменного «келейного креста» преподобного Савватия
Церковь преподобного Германа Соловецкого ХIХ в.: история и археология

Версия для печати