Альманах «Соловецкое море». № 2. 2003 г.

Виктор Щербак

Карикатура, посвященная походу яхты «Обь» из Красноярска в Архангельск: увидев в Арктике парусное суденышко, белый медведь покатывается со смеху, а капитан ледохода — крутит пальцем у виска (1987 г.).

5 августа швартуемся у пассажирского причала в порту Диксон. Здесь мы провели трое суток. Побывали на острове Диксон.

Положили букетик живых цветов к обелиску диксонцев, которые 45 лет назад 27 августа дали бой немецкому тяжелому крейсеру «Адмирал Шеер». Несмотря на свое многократное превосходство в огневой мощи и живой силе, «Шеер» с позором убрался восвояси. Он так и не выполнил задачи — уничтожить Диксон, а значит и СМП, который после трагедии с конвоем PQ-17 приобрел особенно важное, стратегическое значение.

В Заполярье грозные годы войны напоминают о себе не только мемориальными досками, но и записями в современном «Руководстве» для плавания судов. Например, такими: «В опасных от мин районах плавание и постановка на якорь судов запрещается», «Во время плавания вести тщательное наблюдение за плавающими минами, особенно во время штормов и после штормовой погоды».

И вот мы снова в море. Упругий, без единого порыва, шестибалльный норд-ост гонит крупные светло-карие волны. Истинный курс судна (ИК) 272^о. Белоснежные гребни догоняют «Обь», нависают над кормой и с грохотом обрушиваются. В последнее мгновение яхта ускользает, и они, отчаянно шипя, проносятся под нами. В тот же миг нос «Оби» по самую рубку скрывается в клокочущей пене.

Все чаще стали попадаться льдины. Большие, часто по несколько метров высотой, то голубые, то зеленые, они сглаживают волны. Вскоре «Обь» неслась по спокойной воде восьмиузловым ходом. Льды редко сопутствуют хорошей видимости, и ночью мы оказываемся среди них в густом тумане. Иногда видимость падает до нескольких метров. Все время меняем курс, чтобы избежать столкновения с льдинами. Прошли траверз радиомаяка «Вилькицкого», так и не увидев остров.

Когда вечером 9 августа по счислению «Обь» находилась на четыре мили западнее м. Белый (о-в Белый), легли на ИК 180^о. Конечно, понятие курса в ледовом плавании условно, но тут уж ничего не поделаешь.

Через три часа обломки ледяных полей и крыги ⁹ , окружающие нас, оказываются сидящими на мели. Ориентируясь по показаниям эхолота двинулись вдоль северного берега о-ва Белого. Так и не увидев его, от м. Рогозина проложили курс к полуострову Ямал на м. Скуратова.

Сдаю вахту. Отстегиваю от леера страховочный карабин. Снимаю «сбрую». Спускаюсь в каюту. Теперь горячего чайку и спать. Беру в руки карту и…

...Сколько времени прошло, не знаю. Чай давно остыл, а я все смотрю и смотрю на значок, похожий на крестик, обведенный овальной пунктирной линией. В семи милях от северо-западной оконечности полуострова Ямал на глубине 10 м лежит судно. Может, это «Марина Раскова» или один из двух тральщиков ее эскорта, погибшие 12 августа 1944 г. от торпед фашистской подводной лодки? Хотя нет. Мелко. А все же? Наша «Лоция Карского моря» — довоенного издания и дать ответ не может.

В памяти всплывает все прочитанное об этой трагедии. На «Марине Расковой» находилось 354 пассажира. Среди них женщины и дети. Всего на трех погибших кораблях было 618 человек. В живых осталось 256. Долго не могу уснуть. В шорохе льдов и плеске волн мне кажется, я слышу их голоса.

Температура воды и воздуха упала ниже 0^о С. Началось обледенение. Возле «Оби» постоянно торчат из воды одна-две симпатичные головки нерп. Часто встречаются нежащиеся на льдинах тюлени. Эти лентяи совсем не «уважают» нас и плюхаются в воду, только когда яхта подходит к ним метров на двадцать, а то и ближе. Белух видели всего три раза. Моржи тоже встречались редко, чему мы стали радоваться после того, как один из них проплыл в метре от борта, повернув в нашу сторону свою клыкастую морду.

Спустившись до 70 градусов 20 минут с.ш. взяли курс на полуостров Югорский. Уже трое суток идем по счислению в тумане среди крупно битого льда, но иногда попадаются и большие поля. Почти весь лед с таранами ¹⁰ . Не всегда удается протиснуться между льдинами, не зацепив их бортом. Это вынуждает идти со скоростью 4 узла, а потому несем штормовой стаксель и глухо зарифленный грот.

Вскоре лед стал реже, и рулевой мог вести яхту почти не отклоняясь от курса. Туман рассеялся. Тепло. Волны снова закачали «Обь». Она весело взбегала на них. Гребни перехлестывали рубку, но сделанный еще на Диксоне тент на кап надежно защищал каюту от воды. Временами выглядывало солнце и тогда свинцово-серые волны меняли свою окраску. Вода приобретала удивительно чистый светло-изумрудный цвет. Взгляд проникал глубоко в море, где шла игра теней и света, но не находил там опоры — «Обь» раскачивалась над бездной. С такелажа ¹¹ и рангоута ¹² срывались льдинки и со звоном разбивались о палубу. Яхта стряхивала с себя обледенение. Она так увлеклась этим, что стряхнула и антенну Куликова, установленную на топе ¹³ . Но заменившая ее импровизированная антенна оказалась значительно эффективнее утерянной.

Кое-кто из экипажа начал готовить банные принадлежности. До Амдермы оставалось 48 миль.

Встретилась полоса ледяной каши. Затем вторая. А через час мы уже завязли в каше из гнилого льда и обломков полей. Это только кажется, что каша состоит из мелких кусков. Рыхлые, пропитанные водой, они свою основную массу, вполне сопоставимую с массой «Оби», прячут в море. К счастью ветер ослаб. Принимаем решение выходить из этого месива и идти вдоль него, чтобы обогнуть массив с юга. «Льдинки» бьют в корпус. Временами удары настолько сильные, что сидящего на диване перебрасывает с одного борта на другой. Выбило вертушку лага ¹⁴ .

Днем 12 августа вновь пытаемся «прорваться» к Югорскому полуострову. Сначала дела идут неплохо, но постепенно льды становятся все сплоченней. Когда в поредевшем тумане показался берег Югорского полуострова, подвахте ¹⁵ пришлось «сгонять» на топ мачты для поисков разводий. Вскоре «Обь» остановилась совсем. Очередное посещение топа не принесло надежды, и мы, царапая борта о льдины, повернули назад, в сторону Ямала к Марре-Сале.

Плавучие льды никогда не стоят на месте. Там, где недавно были разводья, мог оказаться сплошной лед. Где-то, уже без Юрия Визбора, шло судно «Кострома». Его радист слушал эфир. Но на «Оби» радиостанция не положена, а значит ей ничего не оставалось делать, как самой выбраться из льдов, и 13 августа мы отдали якорь в двух кабельтовых от берега напротив Марре-Сале.

Чистое, притихшее море грелось на солнце. Теплоход «Павлик Ларишкин» освобождал свои трюмы, отправляя груз на берег. И не верилось, что недалеко от этих мест 75 лет назад попала в ледовый плен шхуна «Святая Анна» и, унесенная на север, навсегда затерялась там.

Это было в 1912 г., когда в Ледовитый океан ушли три русских экспедиции: Г.Я. Седова на «Святом Фоке», В.А. Русанова на «Геркулесе» и Г.Л. Брусилова на шхуне «Святая Анна». Судьба всех экспедиций была трагична. Самой загадочной осталась гибель «Святой Анны». Когда она дрейфовала севернее Земли Франца Иосифа, ее покинула большая часть экипажа. 14 человек намеревались дойти до этих островов. Дошли двое. Остальные погибли. Судьба оставшихся на шхуне неизвестна. Есть две наиболее вероятные версии. Раздавленная льдами «Святая Анна» затонула или, вынесенная в северную Атлантику, была потоплена немецкой подводной лодкой...

Сутки мы провели на полярной станции. Ее четверо сотрудников во главе с начальником Петром Бондарцом встретили нас с истинно северным радушием. Помогли «перевести дух». Познакомили с хозяйством станции, ее историей. Нам показали художественный фильм, а провиант «Оби» пополнили омулем. Побывали мы и на базе геологов московского НИИ.

14 августа, простившись с полярниками, снялись с якоря. Курс на Амдерму. Все дальше отодвигается берег, все ниже температура воздуха. Вот и первые льдинки. Чистая вода кончилась. Скоро «Обь» уже с трудом отыскивала разводья.

Находясь в каюте, угадываешь движение яхты только по плеску воды под форштевнем, да мельканию за стеклом иллюминатора стены из льда и снега. Стена идет и идет, то похожая на рафинированный сахар, то по-весеннему испачканная глиной и песком. Она заслонила собой небо, и кажется, будто «Обь» скользит в нескончаемом туннеле. По тому, как вахта перекладывает руль с борта на борт, чувствуешь, насколько извилистый этот туннель.

Через сутки сплоченность льда уменьшается и к исходу дня 15 августа при отличной, теплой погоде по чистой воде входим в Амдерму.

Вездесущие мальчишки сообщают, что уже несколько дней здесь стоит яхта. Сомнений быть не могло — это Г.П. Добров. Наш земляк идет «встречь солнцу» из Архангельска. Георгий Павлович фанатично предан Северу и, будучи пенсионером, на «Ассоли» со сменными экипажами всеми доступными способами и своим ходом вдоль берега идет домой в Новосибирск. Нам было что рассказать друг другу. Мы обменялись информацией.

Ночью задул свежий южный ветер. Пошел легкий снежок. Но нам было тепло и уютно, укрывшись под высокой причальной стенкой у правого берега р. Амдерминки.

Бункеровка ¹⁶ , телефон, ППР ¹⁷ , баня, формальности, и 18 августа «Обь» покидает Амдерму. Накануне снялся со швартовых Георгий Павлович со своим спутником. Третьим членом экипажа у них числилась симпатичная лайка. В октябре Г.П.Добров был уже дома.

Ночь провели в лавировке по Югорскому Шару. От него взяли курс на северную оконечность о-ва Колгуева. Здесь часто встречались суда. Иногда мы сверяли у них свое счисление. Было тепло, температура воздуха +7^о С, воды +5^о С. Редкие дожди и непродолжительные туманы, спокойное, иногда штилевшее море сделали этот участок плавания приятной прогулкой. Подтверждение этому — запись в судовом журнале: 13.30. Все наверх! Труселя ставить!» «Труселями» мы шутливо называли предметы нижнего и постельного белья, которые после стирки при благоприятных условиях вывешивались («ставились») на леера. Автор «термина» — Сережа Нестеренко.

В ночь на 22 августа, когда обогнув о-в Колгуев шли на м. Канин Нос, ветер закис, но что-то неуловимое, тревожное чувствовалось в море и воздухе. Зарифили грот, поставили стаксель № 2 и едва-едва плелись двухузловым ходом. Но через три часа вахта уже брала второй риф. Еще через час заменили стаксель на штормовой. Баренцево море разыгралось не на шутку.

Девятибалльный зюйд-вест развел крупные волны. Они играют «Обью», как мячиком. Когда сидишь в кокпите, то с ужасом думаешь о тех несчастных, что находятся в каюте. Как они выносят такую свистопляску? Но, оказавшись в каюте, умудрившись все-таки не пронести ложку мимо рта и не весь чай из кружки вылить на себя, начинаешь удивляться, как это вахте удается не вылететь за борт и не захлебнуться в потоках воды, обрушивающихся на нее. Но что уж навсегда останется загадкой, так это то, как нашему коку, Сереже Нестеренко, удавалось регулярно и вовремя варить. Вот записи в судовом журнале, сделанные в те дни:

«Лавируемся, закладывая галсы по 20-25 миль. Пытаемся выйти на Канин Нос. Но какая же это лавировка? Не унесло бы дальше в Баренцево море — вот и вся задача. Волна бьет в «Обь» с такой силой, что она вся дрожит. Прогибаются борта».

«Сухого в каюте нет ничего, но экипаж не теряет бодрости духа. Должно же Баренцево море показать нам себя. Под утро все накрыло сплошным туманом. Шторм и туман — это неплохо для эмоций».

«Все проходит, прошел и шторм. В тумане подошли к м. Канин Нос и, определившись (по радиомаякам), выбросили монетки в Баренцево море и вошли в Белое».

Вскоре ветер отошел к западу, и «Обь», то ставя полные паруса, то убавляя их, уверенно «печатала» милю за милей. Все выше поднималась сплошная серая облачность, все чаще в ее разрывах проглядывало голубое небо. Стали появляться кучевые облака, от вида которых экипаж давно отвык. На общем собрании экипажа обсудили предложение зайти на Соловки. Но отпуска у всех уже заканчивались, неотложные дела накопились и дома. Решили сходить на Соловки «в следующий раз».

Скоро на берегах мы заметили лес. Белое море легко и дружелюбно несло на своих волнах «Обь». Экипаж все чаще посещало лирическое настроение. Заполярье кончилось.

В ночь на 25 августа в кромешной тьме «Обь» с попутным ветром вся в пене и брызгах неслась по Двинскому заливу. Под форштевнем и в кильватерной струе за кормой вспыхивало холодным зеленым светом море. Рассвет застал нас со спущенным стакселем под одним глухо зарифленным гротом.

Падают глубины — «Обь» подходит к Березовому бару Северной Двины. Вода за бортом мутнеет и приобретает желтый оттенок. Все круче и круче становятся волны. Они ровными шеренгами заполнили все взморье и нескончаемой чередой, обгоняя яхту, уходят за горизонт. Трудная задача отыскать среди этого простора начало узкого подводного канала входного фарватера, но вахта Андрея, как всегда, с ней справилась отлично.

Швартуемся у Красной пристани Архангельска — недалеко от памятника Петру I, что изображен ныне на 500-рублевой купюре. Красная пристань — это одно из тех мест России, приходя куда, надо снимать шапку, преклоняясь перед делами и подвигами наших дедов и прадедов. От этого берега уходили в Ледовитый океан поморы и большинство экспедиций. Но далеко не все возвращались оттуда.

Ночью над нами во все небо пылало северное сияние. Плавание кончилось. Оглядываясь назад, хочется сказать большое спасибо новосибирским яхтсменам, собиравшим нам в это плавание, как говорится «с миру по нитке». Те, кому нечего было дать нам с собой, помогали советом, а квалификация новосибирских крейсеристов — высокая. Успех этого плавания — их успех. Всего в этом плавании за 30 ходовых суток пройдено по генеральному курсу 4200 км, из них 2900 км по Северному Морскому пути.

В Архангельске мы провели несколько дней. Перебрались на стоянку в яхт-клуб, где «Обь» встретили очень гостеприимно. Неоценимую помощь оказал нам Станислав Волков, взяв на себя все труды и заботы по изготовлению киль-блоков ¹⁸ .

Грузим «Обь» в полувагон, а себя — в самолет. Под крылом — Архангельск, Белое море. Каждый из нас втайне надеется еще раз пройтись по ним. Похоже, что весь экипаж подхватил неизлечимую «северную болезнь», от которой и через тысячу лет наука не найдет вакцину.

_{⁹ Неофициальное название обтаявших крупных обломков полей и торосов.
¹⁰ Край льдины, скрытый водой и выступающий по сравнению с видимой, надводной, ее частью (иногда на значительное расстояние).
¹¹ Снасти (тросы, веревки) для крепления рангоута, парусов и управления ими.
¹² Мачта и другие жесткие части снаряжения судна, предназначенные для постановки и несения парусов.
¹³ Серхняя часть мачты.
¹⁴ Прибор для определения скорости судна.
¹⁵ Члены экипажа, которые в данный момент не участвуют в управлении судном, но находятся в «дежурном режиме» и привлекаются к работам в случае необходимости.
¹⁶ Бункеровка — пополнение судовых запасов воды, продуктов питания и топлива.
¹⁷ ППР — планово-предупредительный ремонт.
¹⁸ Подставки для установления яхты на суше или во время транспортировки.}

Версия для печати